Расщепление души

Когда дверь открывает мама Лены, Руслан поздно понимает, что та не может еще быть дома. Рабочий день у Руслана, начинающийся с семи утра, заканчивается раньше пар в институте. И Руслан замирает, будто хулиган, пытавшийся подсунуть собачье дерьмо на порог и застигнутый на месте преступления. Только этим самым собачьим дерьмом был он сам.

— Я вас знаю, — видя его растерянность, произносит женщина. Хотя она дома, на ней не дешевый халат или запятнанная рубашка и не ночная сорочка. Просто более удобное платье, более простое. В квартире какое-то полузнакомое, особое тепло готовящейся вкусной еды. Мама Руслана полноватая и неопрятная, у матери Лены, видимо, есть макияж для работы и улицы и есть чуть подкрашенные дома губы и глаза.

— Но она не предупреждала, что вы придете, — продолжает женщина.

— Я могу зайти позже. Она сказала, что скоро вернется, когда я звонил…

— С ней бывает. Она теряется во времени. Ее скоро — это часа через полтора-два. Проходите пока.

Разница между их родителями, обстановкой, между ними самими невероятна, как будто они два растения, одно из которых появилось в глухом лесу, а другое отправится за пределы своей оранжереи только когда его сорвут в подарок. Но вот оранжерея разрушена штормом, и два таких разных существа не просто познакомились, а стали общаться и так изменили друг друга.

Проходя в прихожую, Руслан думает о том, как повлиял на Лену он. И холодеет от ответа: он дал ей нож, чтобы та могла защититься, когда Руслана нет рядом. Он толкнул Лену к преступлению.

Руслан и себя не считал достойным того, чтобы осквернить ее чувством или физической тягой. Есть девушки, с которыми можно спать, и у Руслана даже были записаны номера некоторых. А есть Лена, и если нужен секс — то лучше с теми, кто записан, потому что, перестав быть чистой, Лена потеряет почти всю свою богоподобность.

— Садитесь. Я сделаю чай. Ужин еще не готов, надеюсь, что вы присоединитесь к нам, так что ничего к чаю предлагать не буду, чтобы не перебить аппетит.

С Леной было просто. Она не морщилась от мата, она знала, кто Руслан и откуда явился, и что покуролесить за свою жизнь успел, но все прощала ему за стремление исправиться. Лена, в сущности, никогда и не требовала от Руслана, чтобы тот менялся, но именно когда он изменился, они смогли стать друзьями. Тому Руслану, что сплевывал на пол шелуху от семечек и упивался своей силой, Лена не стала бы звонить с просьбой приехать и помочь с трупом.

Ее мама другая. Рядом с ней Руслану стыдно не только за то, кем он был, но за то, чем он является сейчас.

— Садитесь, я же вас не просто так позвала. Вы ведь близкий друг Лены. Я хотела кое-что спросить насчет нее.

Сначала Руслану кажется, что чай недостаточно заварен, но при пристальном внимании оказывается, что он зеленый. Чай он предпочитает изучать, чтобы не смотреть в глаза женщине.

— Простите, вы не привыкли к зеленому, — спохватывается она. — Гости Лены обычно девочки, они, знаете, все помешаны на зеленом чае. Вроде он улучшает что-то, но я в подробности не вдавалась.

Осознав, что женщине тоже неловко, и его молчание усугубляет это, Руслан начинает разговор сам:

— Что вы хотели узнать?

— Меня зовут Галина Николаевна, вам так будет проще, чем называть меня «мама Лены», ведь так? — она улыбается, и Руслан чувствует себя так, будто царская особа дала ему разрешение сесть в ее присутствии.

— Да. Спасибо. Я Руслан. Это лучше, чем называть меня просто другом Лены, да?

Галина Николаевна смеется, сдержанно и так же вежливо, и Руслан снова чувствует, как стало легче дышать. По сути все, что их двоих объединяет, — это Лена.

— Так и думала, что вы ее друг. Она часто о вас говорит. Особенно в последнее время.

У Руслана снова нехорошее предчувствие. Будто сейчас скажут: «Не думаю, что вы подходите моей дочери, к тому же ужасно на нее влияете, так что не могли бы вы больше не появляться в нашем доме?». Но все еще хуже.

— Вам не кажется, что Лена ведет себя слишком странно в последнее время? — спрашивает она, и Руслан будто вместе с чаем глотает собственный язык. — Вы ведь часто с ней общаетесь? Она стала какой-то… Это сложно описать, и мне самой кажется, а нормальна ли я, если такому придаю значение. Она вроде бы и более щепетильна в некоторых вещах, а в то же время… Как будто ее две, понимаете? И одна жуткая аккуратистка, а другая — неряшлива. Ей снятся кошмары, но она не хочет о них говорить. И в то же время, когда мы завтракаем вместе, она говорит, что чувствует себя как не здешняя. Она недавно притворялась, что заболела, и я подыграла, но я вижу, что ей просто не хотелось идти в институт. Она будто на льдине, которая все дальше уплывает от других людей, и я боюсь, что и я сама стою на берегу с другими, от которых она отдаляется.