Расщепление души

Вместе с ее словами в ушах Руслана нарастает шум, будто где-то негромко звонит телефон, и в то же время он понимает, что это — не реально. Это — отзвук его беснующегося сердца, потому что с минуты на минуту она спросит, не случилось ли чего с ее дочерью, и Руслану придется выворачиваться и врать, а он еще не придумал, что скажет, что вообще может сказать. Не обсудил это с Леной.

— Она говорила, что вы знаете — она из детского дома. Дело в том, что я видела бумаги… Ее отец был не совсем нормален. Когда ее родителей лишили прав, был поставлен диагноз. Он был уверен, что Лена — не его дочь, не хотел растить чужого ребенка, но вместо того, чтобы сразу отдать ее в детский дом, продолжал издеваться. И я рада, что сейчас Лена живет у меня, она замечательная девочка, но… Я плохо разбираюсь в психиатрии. Но, кажется, есть шанс, что и у Лены тот же диагноз.

Руслан чувствует себя так, будто его в бетономешалке прокрутили. Страх разоблачения мешается в нем с осознанием, что вместо этого ему сказали что-то новое, чего он, по сути, знать не хотел, потому что проще было думать, что Лена — просто не такая, как все. А теперь получалось, что у этого «не такая, как все» еще и диагноз прописан. Руслан не хочет играть по этим правилам. Ему будто палку под сердце вставили и с каждым вдохом она впивается глубже.