Детство Влада

Влад выронил палку и неосознанно спрятал руки за спину, в то время как щенок, понимая, кому он обязан своим спасением, бросился к Марише. Девочка присела и принялась его гладить:

— Хороший… Обидели тебя…

В сердце Влада бушевали противоречивые чувства. С одной стороны, он чувствовал обиду и гнев, из-за того, что дочь простолюдинки, более того — служанки, посмела вмешаться в его жизнь. Но в то же время сын господаря ощущал странное беспокойство, и услышать слово упрека от этой девчонки было бы для него горше, чем от отца или наставников. Еще же он чувствовал смутное удовольствие от воспоминания об ужасе, промелькнувшем в ее глазах, когда он повернулся на голос. В дальнейшем эта смесь чувств так и будет сопровождать Влада по жизни, заставляя прятать любовь к женщинам, даже к собственной жене, и выставлять напоказ жестокость и строгость.

Мариша подняла на Влада глаза и тем же тонким голосом, в котором еще слышались слезы, спросила:

— Зачем вы это делали? Это же ваша собака…

Влад потупился и пробормотал:

— Я его воспитываю.

— Ну кто же так воспитывает?

— Да! Воспитываю, чтобы он умел драться против человека с оружием! — заявил сын господаря, и вспомнив манеры отца, добавил — Я не обязан тебе об этом рассказывать, простолюдинка!

Мариша некоторое время смотрела не него, словно пытаясь понять некий сокрытый смысл сказанного Владом, а потом изменившимся голосом сказала:

— Как вам не стыдно лгать! Вы же хотели его убить, когда я к вам подошла!

— Вот еще! Больно надо… — однако лицо Влада залилось такой краской, как будто к нему прилила вся кровь, содержавшаяся в теле сына господаря.

— Ну… Не делайте так больше, пожалуйста. — Мариша села на землю рядом со щенком, и Влад последовал ее примеру, усевшись напротив. — Мне так его было жалко…

— Мужчина должен быть жестоким.

— С врагами, а не со своими.

Глаза Влада вспыхнули:

— Девчонка! Что ты в этом понимаешь?! Ты даже никогда не возьмешь в руки оружия!

Мариша грустно посмотрела на собеседника:

— Но ведь воины сражаются за свою землю, за народ, за истинную веру… Они убивают врагов, которые хотят разорить нашу страну. А со всеми сразу воюют только разбойники… Моя мама рассказывала мне о вашем прадеде, Мирче. Его называют не только Мирчей Великим, но и Мирчей Добрым. Когда турки заставили его платить дань, он не стал вводить новые налоги — он обязал бояр отдавать часть того, что они собирали с простого люда… Он говорил: «Мы не смогли защитить нашу страну — будет справедливо, если мы за это и заплатим».

— Значит, не таким хорошим воином он был, как рассказывают!

— Мама сказала, что он был настоящим мужчиной, потому что не перекладывал ответственность на чужие плечи.

Влад усмехнулся про себя: «Женщины!», и словно в подтверждение его мысли Мариша мечтательно произнесла, подняв глаза к небу:

— А вообще, наверное, мужчиной быть лучше, чем женщиной. Мужчина может повидать другие земли, он сам может отстоять свою честь и защитить тех, кого любит, а женщины только готовят да убирают…

— Моя мать не служанка! — с гордостью возразил Влад.

— Ну, все равно она не может ехать или идти, куда глаза глядят, как мужчина.

— Ей это и не нужно. Если благородная женщина прекрасна, рыцари посвящают ей свои подвиги.

— Ради этих подвигов они путешествуют и сражаются, а она сидит в башне и ждет, когда придут какие-нибудь бродячие музыканты или цыгане с медведем… Ой!

Мариша бросила взгляд поверх головы Влада и, вскочив, оправила одежду. Сын господаря обернулся и увидел отца. Старший Влад стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Взгляд его не выражал ничего, переходя с сына на девчонку, с нее на щенка, а со щенка — снова на сына.

— Ну и чем ты тут занимаешься с моим сыном? — спросил он наконец Маришу. Судя по распространяемому господарем запаху вина, ему было бесполезно объяснять, что дети были не в том возрасте, чтобы заниматься чем-то предосудительным.

— Отец, мы ничего особенного… — заговорил было младший Влад, но немедленно был прерван старшим, в голосе которого прорвался, наконец, обуревавший его гнев:

— Я не тебя спрашиваю!

Рука господаря скользнула к кинжалу на поясе. Мариша сглотнула и торопливо заговорила:

— Я увидела, как молодой господин… э-э-э…

— Говори, как есть!

— … как молодой господин бьет палкой собаку. Он хотел ее убить, и я попросила его так не делать. Потом мы стали разговаривать…

— Хватит. Собаку, значит, бил?! — повернулся господарь к сыну — Знаешь, кто так делает? Пьяные голодранцы, которым больше не на ком злобу выместить!

Неожиданно он сгреб правой рукой Маришу за волосы и почти вплотную подтащил к сыну:

— Что, нравится? Взрослым себя почувствовал?