Добавить в моё избранное
52 мин, 3 сек 5530
Взмахнув длинным деревянным мечом, он провозгласил, подражая читавшему им историю монаху:
— И вот пошли полчища турецкие снова на приступ, и не было им числа, и дрогнула земля от их поступи…
— … но снова погнал их прочь православный князь, мстя за веру дедовскую, за души христианские! — отозвался Николай и, вдруг спрыгнув с «крепости» и оказавшись прямо перед Владом, больно ударил того своим оружием из дерева по лбу. Влад отступил, пытаясь закрыться от нападения, но новый удар пришелся прямо по пальцам руки, сжимавшим игрушечный меч. Сын господаря вскрикнул. Николай звонко расхохотался, и его смех подхватили вокруг.
На миг сознание Влада помутилось от обиды. Первое, что он увидел, придя в себя — лицо стоявшей в толпе зевак Мариши, дочери одной из замковых кухарок. Она с явным интересом следила за происходящим: маленькие кулачки сжаты у еще не наметившейся груди, глаза широко распахнуты, пухлый рот приоткрыт…
В этот момент Николай снова ткнул Влада острием игрушечного меча — в грудь, и сам едва успел увернуться от ответного удара своего противника. Деревянные клинки несколько раз столкнулись, но древесина выдерживала, не ломалась. Мальчишки вокруг прекратили возню: внимание всех во дворе замка было приковано к двум детским фигуркам, неумело, но яростно сражающимся, как в настоящем бою.
Николай почувствовал, что это уже не игра, но отступать не собирался, и вновь чуть было не достал Влада по голове, но во все глаза следившая за поединком Мариша предостерегающе крикнула: «Влад!», и большего сыну господаря не требовалось. Обида смешалась в его груди с каким-то прежде не ведомым чувством, он отразил удар сверху и стремительными ударами погнал Николая назад. Боярский сын коснулся спиной самодельной крепости, и попытался поднырнуть под руку Влада, но не успел: на половине проделанного им пути деревянный меч ударил его в висок, и Николай, пошатнувшись, сполз, как тряпичная кукла, по стене «крепости».
— Турки победили! — самозабвенно крикнул сын господаря, подняв свой игрушечный клинок над головой, и тут же покатился по земле, когда его оттолкнула чья-то сильная рука. Владыка Валахии и боярин-отец склонились над Николаем, а затем повернулись к поднявшемуся и все понявшему Владу. На глаза сына господаря навернулись слезы:
— За что ты меня, отец?… Перед боярами… Перед смердами! Я его в честном бою!
Отец погибшего Николая сумрачно кивнул, признавая правоту убийцы своего сына. Влад-старший же отрывисто бросил:
— Не за то, что в поединке одолел! А за «турки победили»! — и хлопнул по плечу боярина — Пойдем, друг: мужчина в бою гибнуть и должен…
Обрадованный Влад, уже забывший, что совсем рядом лежит убитый им человек, начал искать глазами в толпе Маришу, но та уже куда-то убежала. И сын господаря почувствовал, что не будет ему покоя, пока он снова не увидит ее. Близко, как можно ближе.
Подобный случай представился несколько дней спустя, когда возле крепостной стены Влад возился с подаренным ему соратником отца щенком. Свободное время сыну господаря выпадало все реже и реже, да он и отвык уже от всего, кроме фехтования, верховой езды, военной и священной истории, а также плавания, кулачного боя и атлетических упражнений. Строгий отец приучил его ценить физическое и умственное развитие само по себе, а не как средство для добывания каких-то благ, и окажись маленький Влад на необитаемом острове, он и там наверняка не знал бы никаких иных способов времяпровождения.
Вот и сейчас сыну господаря очень быстро надоели безобидные игры со щенком. Животное, на свою беду, было обучено приносить брошенную палку, и вот когда оно очередной раз исполнило это, Влад несильно, но все же чувствительно ткнул этой палкой ему в морду. Щенок взвизгнул, тряхнул головой и недоуменно посмотрел на хозяина. Влад снова попытался ударить животное, но на этот раз оно увернулось и попятилось. Сын господаря улыбнулся, и его улыбка не предвещала ничего хорошего. Ему понравилась новая игра, она напомнила ему о том единственном настоящем поединке с Николаем, в котором довелось участвовать, в котором не было правил, как на уроках фехтования. Влад встал в боевую стойку и принялся наносить удары тщетно пытающемуся увернуться от них щенку, тесня того к крепостной стене. Загнав животное в угол, сын господаря перехватил палку двумя руками, словно тяжелый двуручный меч, и занес над головой. Он уже ничего не видел вокруг, кроме сжавшегося живого комочка, и не имел никакого иного желания, кроме убийства. Однако в последний миг что-то коснулось его поднятых рук, и тоненький голос со всхлипом произнес:
— Не надо!
Влад обернулся, и увидел Маришу, обеими руками крепко вцепившуюся в его рукав. Она отпрянула, испугавшись бездне дьявольской ярости, читавшейся на лице восьмилетнего мальчика, но эта ярость немедленно сменилась замешательством и… стыдом.
— И вот пошли полчища турецкие снова на приступ, и не было им числа, и дрогнула земля от их поступи…
— … но снова погнал их прочь православный князь, мстя за веру дедовскую, за души христианские! — отозвался Николай и, вдруг спрыгнув с «крепости» и оказавшись прямо перед Владом, больно ударил того своим оружием из дерева по лбу. Влад отступил, пытаясь закрыться от нападения, но новый удар пришелся прямо по пальцам руки, сжимавшим игрушечный меч. Сын господаря вскрикнул. Николай звонко расхохотался, и его смех подхватили вокруг.
На миг сознание Влада помутилось от обиды. Первое, что он увидел, придя в себя — лицо стоявшей в толпе зевак Мариши, дочери одной из замковых кухарок. Она с явным интересом следила за происходящим: маленькие кулачки сжаты у еще не наметившейся груди, глаза широко распахнуты, пухлый рот приоткрыт…
В этот момент Николай снова ткнул Влада острием игрушечного меча — в грудь, и сам едва успел увернуться от ответного удара своего противника. Деревянные клинки несколько раз столкнулись, но древесина выдерживала, не ломалась. Мальчишки вокруг прекратили возню: внимание всех во дворе замка было приковано к двум детским фигуркам, неумело, но яростно сражающимся, как в настоящем бою.
Николай почувствовал, что это уже не игра, но отступать не собирался, и вновь чуть было не достал Влада по голове, но во все глаза следившая за поединком Мариша предостерегающе крикнула: «Влад!», и большего сыну господаря не требовалось. Обида смешалась в его груди с каким-то прежде не ведомым чувством, он отразил удар сверху и стремительными ударами погнал Николая назад. Боярский сын коснулся спиной самодельной крепости, и попытался поднырнуть под руку Влада, но не успел: на половине проделанного им пути деревянный меч ударил его в висок, и Николай, пошатнувшись, сполз, как тряпичная кукла, по стене «крепости».
— Турки победили! — самозабвенно крикнул сын господаря, подняв свой игрушечный клинок над головой, и тут же покатился по земле, когда его оттолкнула чья-то сильная рука. Владыка Валахии и боярин-отец склонились над Николаем, а затем повернулись к поднявшемуся и все понявшему Владу. На глаза сына господаря навернулись слезы:
— За что ты меня, отец?… Перед боярами… Перед смердами! Я его в честном бою!
Отец погибшего Николая сумрачно кивнул, признавая правоту убийцы своего сына. Влад-старший же отрывисто бросил:
— Не за то, что в поединке одолел! А за «турки победили»! — и хлопнул по плечу боярина — Пойдем, друг: мужчина в бою гибнуть и должен…
Обрадованный Влад, уже забывший, что совсем рядом лежит убитый им человек, начал искать глазами в толпе Маришу, но та уже куда-то убежала. И сын господаря почувствовал, что не будет ему покоя, пока он снова не увидит ее. Близко, как можно ближе.
Подобный случай представился несколько дней спустя, когда возле крепостной стены Влад возился с подаренным ему соратником отца щенком. Свободное время сыну господаря выпадало все реже и реже, да он и отвык уже от всего, кроме фехтования, верховой езды, военной и священной истории, а также плавания, кулачного боя и атлетических упражнений. Строгий отец приучил его ценить физическое и умственное развитие само по себе, а не как средство для добывания каких-то благ, и окажись маленький Влад на необитаемом острове, он и там наверняка не знал бы никаких иных способов времяпровождения.
Вот и сейчас сыну господаря очень быстро надоели безобидные игры со щенком. Животное, на свою беду, было обучено приносить брошенную палку, и вот когда оно очередной раз исполнило это, Влад несильно, но все же чувствительно ткнул этой палкой ему в морду. Щенок взвизгнул, тряхнул головой и недоуменно посмотрел на хозяина. Влад снова попытался ударить животное, но на этот раз оно увернулось и попятилось. Сын господаря улыбнулся, и его улыбка не предвещала ничего хорошего. Ему понравилась новая игра, она напомнила ему о том единственном настоящем поединке с Николаем, в котором довелось участвовать, в котором не было правил, как на уроках фехтования. Влад встал в боевую стойку и принялся наносить удары тщетно пытающемуся увернуться от них щенку, тесня того к крепостной стене. Загнав животное в угол, сын господаря перехватил палку двумя руками, словно тяжелый двуручный меч, и занес над головой. Он уже ничего не видел вокруг, кроме сжавшегося живого комочка, и не имел никакого иного желания, кроме убийства. Однако в последний миг что-то коснулось его поднятых рук, и тоненький голос со всхлипом произнес:
— Не надо!
Влад обернулся, и увидел Маришу, обеими руками крепко вцепившуюся в его рукав. Она отпрянула, испугавшись бездне дьявольской ярости, читавшейся на лице восьмилетнего мальчика, но эта ярость немедленно сменилась замешательством и… стыдом.
Страница
5 из 15
5 из 15
