Дитя ночи

Под покровом ночи, когда полная луна окрасилась в кровавый цвет, жители селения, вооружившись всем необходимым, запалив сотни факелов, двинули к лесу на охоту. Сам Герострат, встав из гроба, позавидовал бы такому количеству огня.

Янек и Лорд стояли на опушке леса, любуясь устрашающей красотой кровавой луны, выглядывающей, как безмолвный соглядатай, из прозрачных облаков. Трава насторожено шушукалась, словно знала о предстоящей трагедии. Лорд первым почуял что-то неладное, навострив свои уши, и приготовился к бою не на жизнь, а на смерть. Факельное шествие приближалось. И чем ближе оно приближалось, тем сильнее чувствовался угрожающий настрой толпы, готовой на всё.

Лорд посмотрел на Янека, и они поняли друг друга без слов. Лорд тявкнул на прощание Янеку, мол, уходи, а я их уведу, встретимся после. Лорд с громким лаем бросился на охотников, а вампир тихо побрёл в другую сторону.

— Всё будет хорошо, — сказал вслед удаляющейся собаке Янек.

С Лордом он познакомился ещё тогда, пять лет назад, когда приехал в необъятную и непонятную Россию. Тогда Лорд был ещё слепым щенком. Кто-то был не в силах прокормить целый выводок этих очаровательных щенят, поэтому их решил утопить, и бросил их в реку. Щенки были беспомощны, поэтому должны были погибнуть, что и случилось со всеми, кроме одного. Он один выжил из всех, его и подобрал вампир. Он выходил его, и щенок вырос в большого пса. Вампир часто брал Лорда на свои ночные вылазки. Потихоньку приучил Лорда к человеческому мясу. Ведь собака должна быть похожа на своего хозяина. И они стали одним целым. Два вечных странника в ночи, два жутких порождения ада.

Утро было близко, но Лорд всё не возвращался. Янек, обеспокоенный долгим отсутствием Лорда, вышел на главную площадь селения, где обычно все собирались. Там на самой середине в пыли лежал бездыханный труп Лорда. Толпа с факелами, подражая танцам африканских каннибалов, глумилась над трупом пса. Верный спутник, друг заменивший ему всё: друзей, родню, дом, весь мир. Всё, чем счастлив простой смертный. И теперь он был мёртв. Янек упал на колени перед трупом и взвыл как раненый зверь. Он обнял Лорда. Кровавые слёзы катились по его щекам. Целый мир превратился ни во что.

Проклятые людишки, трясущиеся за свою жалкую никчёмную жизнь. Каждый раз вы уповаете на Бога. Молясь во славу Всевышнего. А сами… Сами творят невесть что, нарушая все его заповеди. Вы ничто. Жалкое подобие своих богов. Вы всегда творите что хотите, зная что, покаявшись, Бог вам всё простит.

Люди, удивлённые поведением Янека, обступили его со всех сторон, шушукаясь между собой. Янек вскочил на ноги, молниеносно схватил первого, кто стоял рядом и вырвал у него сердце. Со словами «это вас позабавит» бросил сердце в толпу. Толпа отпрянула. Сердце ещё сокращалось. Оно продолжало работать, оно жило. Дальше была мясорубка. Руки, ноги, головы и другие части тел летели в разные стороны. Когда площадь устилал ковер из мёртвых тел внушительных размеров, Янек пришёл в себя. На востоке во всю пылал восход. Ещё немного и солнце окончательно взойдёт и тогда ему помощником не будет ни Бог не чёрт. Янек бросился прочь и исчез за домом, где жил местный придурок.

XI. Случайная жертва.

Солнце лениво поднялось над селением, осветив своим сиянием место предутренней бойни. Пятьдесят искорёженных тел, обезглавленных, лишённых конечностей, сердец. Всё это громоздилось посреди селения, питая ручьи крови, что растекались в разные стороны. Оставшиеся в живых удручённо взирали на следы побоища. Среди трупов лежал и Стёпин труп, лишённый обеих рук с пудовыми кулачищами, которыми на кануне сотрясал воздух, зовя расквитаться с вампиром. Теперь он лежал здесь в общей кучи. Его глаза ничего не видящие удивлённо таращились в небо, где светило солнце и пели птицы. Они не ведали о ночных происшествиях. Мир жил своей жизнью.

На площадь вышел Прохор.

— Люди, — возвестил он, — братья и сёстры. Так нельзя оставлять. Мы должны отомстить за убиенных наших братьев, — продолжал Прохор, указывая на трупы. — Кто видел, где скрылось это адское порождение.

— Я, — прошептал маленький мальчик, что держался за юбку матери.

— Говори, Ваня. Не бойся.

— Он убежал в дом Васьки.

— Вперёд, други мои, братья и сёстры. Покажем этому супостату, где раки зимуют. Да воздадим ему должное. С нами Бог.

Толпа с топорами и дубинами, агрессивно вопя и завывая, как дикая стая волков, направилась к дому, где жил местный придурок Василий.

Василий сидел на цветущей лужайке, наслаждаясь солнечным утром, созерцая порхающих бабочек, жужжащих шмелей. Он был блаженным, о которых говорят не от мира сего.

Его отца морозным зимним вечером загрыз медведь-шатун, которому не лежалось спокойно в своей берлоге. Василию тогда только исполнилось пять лет, и рос больным ребёнком.