Светловолосое Дитя

Будто исчадие самого ада, оно вызывало у неё тревогу, заставляющую слезы подбегать к глазам. Мэрта поняла, что не выдержит с ним и дня бок о бок. Сначала эта жуткая коллекция Билли, теперь этот монстр, прикидывающийся ребенком… Слова Уильяма прозвучали для неё как приговор.

— Отведи Ники в его комнату, Мэрта.

Он одарил её красноречивым взглядом, в котором смещалось презрение и улыбка. «Попробуй-ка меня ослушаться, и я вышвырну тебя вон, идиотка», — говорили его глаза.

Судорожно сглотнув, Мэрта, поборов отвращение, взяла ребенка за руку, оказавшуюся горячей и сухой, и повела на второй этаж. Комната Ники (Ники?— истерически кричало в её душе) находилась прямо рядом с кабинетом Уильяма. Словно ключик к шкатулке, ребенок замыкал собой цепь проклятых вещиц, лежавших на столе хозяина дома.

«Я могла бы столкнуть его с лестницы, и всё было бы по-прежнему. Я и Билли. Без этого щенка. Да, я могла бы столкнуть его с лестницы, сказав, что он оступился,» — крутились мысли в голове у Мэрты. Женщина с опаской отпустила руку ребенка, но тот будто бы и не был слепым. Он шагал уверенно, а красивые светлые волосы закрывали уродливые вмятины.

Наконец они оказались возле комнаты Ники. Открыв дверь, Мэрта завела ребенка внутрь. Он осторожно зашел в комнату и остановился. На его красиво очерченных губах играла улыбка. Мэрта внутренне содрогнулась.

— Мэрта?

У ребенка оказался приятный голос. Очаровательное светловолосое дитя, но что за мысли в его миленькой головке?

— Да, Ники? — голос получился чуть более встревоженный, чем Мэрте того бы хотелось. Она облизнула пересохшие губы.

— Опишите мне мою комнату. Всю, до крошечных деталей. Пожалуйста.

Такой беззащитный маленький мальчик. Мэрта внезапно ощутила нежность к этому ребенку. Он так невинен. Или же просто волк в шкуре агнца? Но сердце Мэрты, прежде не знавших материнских чувств, потихоньку начинало растапливаться.

— Конечно, милый, — неуверенно улыбнулась она и обвела взглядом комнату.

— Я думаю, тебе должно быть лестно, но эта комната совсем как у взрослого. Стены её облицованы темно-синим мрамором. Окна занавешены тяжелыми портьерами, они шелковые. Шелк переливается на солнце лазоревыми искорками. Мебели здесь немного — но она настоящее произведение искусства! Кровать выполнена в викторианском стиле, постельное белье на ней — чистейший атлас. Он молочного цвета, такого нежного, что у меня замирает сердце, когда я вглядываюсь в него. Если хочешь, можно навесить балдахин — из легчайшей голубой газовой ткани, похожая есть и над моей кроватью. Также здесь есть стол из черного дерева, в комплекте с ним стул, с атласной подбивкой. Здесь имеется и маленький рояль блестящего черного цвета — Билли сказал, что у тебя талант к музыке. Твоя комната очень красива, Ники. Ты должен быть счастлив, что тебя усыновил такой влиятельный человек, как Уильям Гэвинс.

— Я счастлив, — коротко сказал мальчик. — Скажите, Мэрта, здесь есть игрушки?

— Игрушки? — непонимающе протянула Мэрта.

— Да, игрушки. Плюшевые медведи, тигры, обезьяны, знаете ли. Или игрушечный поезд. Или хотя бы головоломки? — голос Ники был грустен.

— Ах, игрушки… Понимаешь, Ники, мы думали, ты взрослый парень и не захочешь играть с медведями и поездами. Но если ты хочешь, я скажу об этом Билли, — глубоко внутри Мэрты зашевелилась совесть.

— Нет-нет, не надо. Действительно, я уже взрослый, — улыбнулся ребенок и, осторожно шагая вперед, рукой нащупал рояль. Клавиши жалобно звякнули. Пальцы Ники наиграли какую-то грустную мелодию. Мэрта готова была поклясться, что где-то слышала её. Вот только где?

— Эту мелодию мне играла одна из сестер в приюте, -словно прочитав её мысли, ответил мальчик. — Она называется «Колыбельная для Солнца».

Мэрта понимающе кивнула:

— О да, я вспомнила. Её играла мне моя мама, когда я была совсем как ты… Но я никогда не знала, что она так называется. Не знала…, — на глазах женщины выступили слезы.

Ники нежно сыграл последний аккорд — затухающий, будто солнечный заход и закрыл крышку рояля.

— Ты прекрасно играешь, Ники, -вытерла глаза Мэрта.

— Благодарю Вас, Мэрта, — улыбнулся мальчик. Его улыбка осветила лицо, и женщина улыбнулась в ответ — ей больше не казалось, что это ребенок — исчадие ада. Она поняла, что хочет его защищать. Мэрта поняла, что хочет стать его матерью.

Глава II.

Сквозь белёсый туман пустоты вела, притягивала к себе тёмная фигура женщины с длинными распущенными волосами. Место это имело запах разложения и ванили, на пустырях, чернеющих вдали завывал, как безумный, ветер. Где-то смутно, будто сквозь покалеченное сознание, играла музыка — мама, мам играет на клавесине, звуки легкие, вызывающие воспоминания. Покой, умиротворение… и сладковатый запах разложения.

— Мама!