Мишутка

Я ведь мужчина. Подумать только, а я ведь хотел на ней жениться! Когда она переехала ко мне от своих родителей, я был на седьмом небе от счастья. Жаль, что счастье длилось так недолго.

— Ключи я оставлю себе. Мы… я ещё за кое-какими вещами приеду.

— Валяй, — ответил я. — Только моё ничего не трогай.

— Да пошёл ты…

Хлопнула входная дверь. Одна моя рука потянулась к бутылке коньяка, вторая — к телефону. Мне нужно было увидеться с Витькой и отметить свою свободу. Ещё мне было жизненно необходимо кому-то поплакаться в жилетку. Витёк идеально подходил для роли психоаналитика, собутыльник из него тоже отличный.

Весь следующий день моя голова раскалывалась от боли. Утром я хотел побриться, но не смог этого сделать, так как руки не поднимались. И потом, я подумал, что раз работаю последние дни, пусть Регина терпит мешки под глазами, распухшее лицо и щетину. Убивать запах перегара у меня тоже не было желания.

Зато на душе было хорошо. Накануне Витька охотно выслушал мой рассказ про Регину и про Машку, почесал подбородок и сказал:

— А пошли ты всё… Не грузись! Будет у тебя и нормальная женщина, и хорошая работа. У тебя всё будет хорошо. Впереди тебя ожидают перемены… Только не пугайся их. Они к лучшему.

Сомневаться в словах Виктора у меня не было. Он всегда был прав. И дело было не в его аналитическом складе ума. Его прабабка была ведьмой. Витя верит в то, что часть её экстрасенсорных способностей передалась ему. Поэтому у него обостренное чутьё,и он может видеть будущее. Не всегда, но может. Я, конечно, не верю ему на все сто процентов, но все его пьяные предсказания — предсказывать он может только в состоянии подпития — сбывались. Как он говорил, так и происходило. Сначала меня это удивляло, иногда пугало, а потом я привык к этому. Смущали только его слова про перемены. Я понимаю, раз мы разбежимся с Машей, без перемен не обойтись. Многое поменяется. Не нужно будет тратить свои деньги на обновление её гардероба и косметику, слушать рассказы про её тупых подружках, которые спят с богатыми «папиками». Незачем больше мириться с её глупостью, отвечать на телефонные звонки её подружек. Пусть катится на все четыре стороны! Работу я тоже сменю с огромнейшим удовольствием. Пойду работать куда угодно и кем угодно, лишь бы подальше от этой старой еврейки, страдающей буйством матки.

Непонятно только, чего мне бояться в переменах? Как бы всё не повернулось, я буду только рад что-то поменять. Всё, что произойдет дальше, меня уже не испугает.

Так думал я, когда писал заявление об увольнении. Глянув на Регину, я улыбнулся. Она отвернулась. Похоже, она и вправду запала на меня. Клюшка старая!

Весь день я работал на «автомате», ловя на себе косые взгляды Регины, Наташи и Юли. Когда в магазин заходили покупатели, я думал о том, что неплохо бы от них скорее избавиться, присесть на диван в дальнем углу магазина и поспать. Глаза просто слипались, делая меня похожим на страшного китайца. Но клиенты донимали меня весь день, а поспать мне так и не удалось.

Вечером, входя в подъезд, я услышал шум и увидел, как Денис посадил Умку на батарею и лупил его кулаками, как боксерскую грушу. Умка при этом издавал звуки, похожие на стоны. Когда медведь упал на пол, Дениска стал пинать его ногами. Мне стало жалко мишку. Он лежал на боку и смотрел на меня печальными глазами, будто прося о помощи.

— Что ты делаешь, придурок? — я схватил сорванца за ухо и оттащил от медведя.

— Пустите меня, дядя Рома! — взвыл Дениска. — Вам что, жалко? Он ведь не ваш… Он ничейный!

— Причём тут это? — я посмотрел Денису в глаза. — Как ты думаешь, зачем его тут посадили?

— Не знаю…

— А затем, чтобы он хоть как-то скрашивал всю эту срань, убогость. Он украшает подъезд, а такие, как ты…

— Простите, я так больше не буду!

— Да кто тебе поверит?

— Все равно это не ваш медведь! — Денис вскинул голову и посмотрел мне в глаза. — Он ничей. Я могу с ним делать…

— Нет! — отрезал я. — Мой. И я хочу, чтобы он сидел здесь, и чтобы никто его не трогал!

Сам не зная, зачем, я поднял медведя, отметив, что он стал ещё тяжелее, как ребенка прижал к себе и стал подниматься по ступенькам. Обернувшись, я поймал на себе удивленный взгляд Дениски.

— Извините…

— Ни за что!

Придя домой, я сделал с медведем то же самое, что вчера сделала с пальто. Я смочил губку пятновыводителем и тёр его, пока не убрались все пятна с мордочки, с живота и с груди. Лапы у него тоже были грязные, но их я стёр обычным мылом. Потом я посадил Мишутку — а по-другому про себя я и не мог его называть — под батарею, чтобы он высох. Глянув на него, я на мгновение увидел улыбку на плюшевой мордочке.

— Да ну… — я потряс головой и протер глаза. Передо мной сидела обычная игрушка. Никакой улыбки. — Покажется же ерунда всякая…

В тот вечер ко мне опять зашёл Витька.