В нашем городе. Однажды…

Глаза выжжены, руки-ноги раздроблены. Нужно что-то делать — убрать, спрятать, а то сейчас подъедет Глаша и расстроится. Гоша прислонил велосипед к забору и наклонился, чтобы оттащить останки куклы с дорожки. Вдруг потемнело, будто он надел солнечные очки. Гоша, не разгибаясь, повертел головой. Кажется, всё то же: бетонный забор, асфальт, трава и кусты по другую сторону дороги. Но словно вместе с ярким светом исчезло нечто важное. И вдруг…

Что-то холодное коснулось руки.

Гоша глянул вниз.

Это кукла дотронулась до него!

Полураздавленные пальцы оставили на коже сажистый след.

Из скособоченного рта раздался тихий прерывистый голос:

— Глаша знает… Торопись…

Гоша отскочил от создания, которое тянулось к нему, пыталось оттолкнуться от земли изломанными ногами. Какая же это кукла… Чудовище!

Меж тем мир стремительно менялся. Туманная пелена заслонила микрорайоны и обсаженный тополями проспект. Серое небо точно опустилось на землю. Где же Глаша? Вдруг испугается? Но и Гоше стало страшно. К счастью, на дороге показалась его подруга. Она быстро крутила педали и вопила: «Посмотри, что творится! Наверное, будет пыльная буря!»

— Какая буря? — крикнул Гоша и удивился тому, как глухо прозвучал голос. — Туман надвигается. Как лавина! Езжай дальше, я за тобой!

«Эх, где наша не пропадала!» — подумал Гоша, подхватил создание за туловище и положил в густую траву. Ему было очень, очень неприятно касаться раздавленной и обожжённой куклы, но ничего не поделать.

— Что это? — спросила Глаша, когда подъехала и остановилась чуть в стороне. — Сломанная кукла?

«Какая Глаша глазастая, ничего от неё не скроешь «, — подумал Гоша.

Но его подруга была не только глазастая, но и любопытная. А ещё очень хорошо знала своего товарища, и поэтому быстро выпытала у него всё, что случилось минуту назад.

— Я ничего не знаю, — сказала она, достала из рюкзачка платок, прикрыла чудовищную куклу и даже подоткнула ткань под бока, чтобы не снесло ветром. Потом поинтересовалась: — Ты уверен, что бежняжка говорила обо мне? Может, о какой-нибудь другой Глаше?

Гоша пожал плечами, рассматривая траву, которая покрылась не то пылью, не то пеплом. А Глаша уселась возле забора и стала рассуждать:

— Мы снова вляпались в историю. В который раз. Значит, нам предстоит вмешаться в очень нехорошие события, чтобы изменить их. Ты слушаешь меня, Гоша?

Гоша кивнул, но взгляд от травы не отвёл. Что-то было не так. Хоть они с Глашей и привыкли к приключениям-превращениям, сегодня всё по-другому.

— Что может связывать кладбище и куклу? Только человек, ребёнок. Либо он давно там, кладбище-то старое, и кукла требует возмездия, справедливости, помощи; либо предупреждает о преступлении, которое должно произойти. Душа усопшего просит спасти живого ребёнка, — сказала Глаша и замолчала, потому что запуталась.

— А может, спасаться нужно нам? — предположил Гоша. — И какая-то Глаша чего-то знает. А искать эту Глашу нужно на кладбище.

— Как же найти калитку? Сплошной туман, — промолвила Глаша. — Можно часами кружить возле забора.

— Или годами, — буркнул Гоша. — Если нам суждено выбраться, нужно идти. Если нет, то у нас будет целый воз времени, чтобы рассуждать.

Ребята покатили велосипеды вдоль серого бетонного забора, с которым незаметно, но неотвратимо сливался весь мир.

— Ну и туманище… Словно вата. Глаша, ты где? — подал голос Гоша.

— Рядом, — откликнулась Глаша. — Остановись на минутку. Сейчас положу свой велик и буду держаться за сиденье твоего. А то ещё потеряем друг друга.

Гоша почувствовал движение, но поворачиваться к подруге не стал. А для чего, если он уже не мог увидеть даже свои руки?

Туман влажно налипал на лицо, лез в ноздри и рот, оставлял на языке привкус гари. И вдруг…

Сплошную пелену пронзили лучи света. Через минуту от тумана осталась лишь влага на теле и одежде.

— Ура! — крикнул Гоша. — Мы выбрались! Да здравствует солнце!

Но это был не солнечный свет, а спокойное, тихое сияние, которое излучало старое кладбище. За сосновыми ветвями не было видно неба. Выносливый бурьян колыхался над пустыми клочками земли между изъеденными временем памятниками и оградками. Гошу это не смутило. В конце концов, они проникли туда, куда хотели, разве не так?

— А теперь давай искать могилу твоей тёзки, — сказал он, повернулся и оторопел.

Перед ним стояла не подруга, а какая-то страхолюдина. На лице, покрытом сплошной коркой, чёрные провалы — глаза, нос, рот. Волос на голове нет. Тело обуглено. В пустых глазницах блестит влага.

— Чур меня! — заорал Гоша, прикрылся велосипедом. Потом бросил его и побежал, но остановился.

Где Глаша? Нет, он без неё не уйдёт. И если понадобится, повоюет и с тридцатью страхолюдиями.