Тёмный пантеон

Мой юный друг уже успел придти в себя и теперь занимался тем, что пододвигал к двери, из-за которой продолжало раздаваться монотонное постукивание, тяжёлый деревянный секретер.

— Нужно чем-нибудь подпереть дверь. — сказал он, переводя дух. — Ваша светлость, помогите мне.

Вдвоём они водрузили на секретер массивную тумбу, а поверх неё поставили не менее громоздкий глобус. Отступили на шаг и глянули на своё творение.

— Возможно, это их и удержит. — неуверенно сказал Эванс. — Но не очень надолго. Нужно срочно найти другой выход, иначе мы рискуем просидеть здесь до гробовой доски.

— Нужно, но вот только где? — в который раз спросил я, и тут мой взгляд резко остановился на углу комнаты. Там, между широким книжным шкафом и кожаным креслом стояло зеркало в золочёной раме. Оно было огромным, почти в человеческий рост, или даже больше, и похоже было, что оно именно висело, а не стояло, прижатое к стене.

— Какое большое зеркало. — сказал я и подошёл поближе. На расстоянии двух шагов оно казалось ещё более исполинским. Тяжёлое, покрытое крохотными линиями рисунков, выгравированных на блестящей позолоте, оно производило подавляющее впечатление, достаточно было лишь взглянуть на него.

— Оно тут уже очень давно, даже не знаю, кто именно из предков его здесь установил. — раздался за моей спиной голос герцога. — Я им почти не пользуюсь, уж слишком оно громоздкое, да и не нужно мне здесь, в кабинете.

Я подошёл ещё ближе, вытянул вперёд руку, медленно провёл ладонью по шершавой, покрытой гравюрой поверхности. Тяжёлый металл холодным поцелуем коснулся кожи. Отведя в сторону руку, я потянулся снова, но уже на этот раз к стеклу. Оно было ещё холоднее, и как мне показалось, на поверхности его гулял лёгкий ветерок. Прикосновение пальцев оставили на гладком стеклянном полотне крохотные белые разводы.

Окончив осмотр стекла, я решил узнать, верно ли моё предположение о том, что зеркало именно висит на стене. Но стоило моим рукам дотянуться до задней панели позолоченной рамы, как я тут же отпрянул назад, заставив наблюдавших за всей этой сценой герцога и Эванса дружно вздрогнуть.

— Из-за рамы дует холодный ветер! — воскликнул я, оборачиваясь к своим товарищам по несчастью. — Очень слабый, но всё равно дует!

Оба моих собеседника посмотрели на зеркало.

— Хочешь сказать, — начал мой юный друг. — что там может быть проход?

— Я в этом практически уверен! — снова воскликнул я, и, немного успокоившись, обратился уже на этот раз к герцогу. — Ваша светлость, неужели вы ни разу не замечали этого все эти годы? Неужели не чувствовали этого слабого порыва ветра?

Герцог, казалось, был шокирован ещё больше меня. Снова глянув через меня на зеркало, он отрицательно помотал головой.

— Нет, ни разу не почувствовал. Я же вам говорил, что очень редко им пользовался, оно мне было практически не нужно.

— Ладно, это не важно. — махнул я рукой, и, повернувшись к своему юному другу, сказал. — Эванс, нам нужно снять его со стены. Пойдём поможешь мне.

Он кивнул, и вдвоём мы подошли с двух сторон к массивной позолоченной раме. Обеими руками взялись за неё, потянули сначала вверх, а затем на себя. Однако ничего не произошло.

— Слишком тяжёлая. — прошипел Эванс, не оставляя попыток хоть немного сдвинуть её с места. Я взялся ещё сильнее, и напрягся до такой степени, что на несколько мгновений даже перестал слышать монотонного барабанного боя в дверь, но и на этот раз нам не удалось сдвинуть раму ни на фунт.

— Проклятье. — выругался мой юный друг, когда мы отбросили эти попытки и отошли от рамы. — Похоже, сдвинуть её никак не получится.

— Похоже на то. — сказал я, оглядываясь. И тут меня осенило. — Ваша светлость, дайте мне, пожалуйста, вон то пресс-папье.

Герцог подошёл к столу, взял в руки железное пресс-папье, протянул его мне. Я взвесил его в своих руках — достаточно тяжёлое, надеюсь, этого хватит.

— Теперь все отойдите от стекла. — сказал я, обхватывая поудобней пресс-папье. Герцог с Эвансом, похоже, поняли, что я собираюсь делать, так как поспешили отойти в дальний угол комнаты, одинаково далеко расположенный как от зеркала, так и от двери. Размахнувшись, я со всей силы бросил пресс-папье в стекло. Через мгновение раздался страшный грохот, сопровождаемый звоном, и на пол посыпались осколки. Теперь в раме зиял тёмный провал, из которого тут же повалил холодный ветер, сопровождая своё движение глухим монотонным гулом. Я оглянулся, посмотрел на ошарашено глядящих на всё это товарищей.

— Вот в выход отсюда. Эванс, дай мне канделябр, я пойду первый. Ваше сиятельство, у вас в кабинете ещё есть свечи?

— Должны быть, сейчас я посмотрю.

— Тогда зажгите их и идите сразу следом за мной. Эванс, пойдёшь последним.

— Хорошо.

Я взял протянутый мне канделябр, подошёл к тёмному проёму.