Без лишнего скрежета

Пожилая фрау сама выстроила целых четыре карьерных монумента: строительный бизнес старшей дочери — раз, фармацевтический холдинг младшей — два, видное место в немецкой политике для себя — три, закулисную роль в политике российской (тоже для себя) — четыре. Альтберг была душой перестройки. В девяностые именно она, спокойно покуривая набитую черным-пречерным табаком трубку, занималась разгребанием экономических конюшен новорожденной федерации.

Поняв, что новоявленным реформаторам более подобает называться деформаторами, она занялась последовательным политическим истреблением вчерашних учеников. Сейчас, в самый разгар революции лисьих хвостов, российская власть с удовольствием вкушала плоды трудов немецкой гражданки. Партия «Правая инициатива», выпестованная Розой, единственная на правом фланге оставалась верна Кремлю.

Обо всём этом Лиза не знала. И вряд ли этой миловидной девушке было дело до всего этого. Не знала она и истории о том неудачном проекте, который не осилила Лена Ерофеева, младшая дочь Розы.

Власть, обновившись и встряхнувшись в начале нового века, стала решительно размораживать долгострои. Но, вот незадача, большинство брошенных объектов оказались брошенными вовсе не просто так. И пока разобрались, что дело не в воровстве и разгильдяйстве, кредит доверия был истощён. Последней каплей стала Ховринка, откуда рабочим пришлось спасаться бегством. А ведь там Света планировала открыть свой собственный НИИ патопсихологии. Сколько тогда было планов! И ведь возможностей тоже было гораздо больше. Какие уж сейчас НИИ…

— Вы же в курсе, что весь этот комплекс — творение мамы. Прогуляйтесь тут как-нибудь при свете, не пожалеете. Природа, фонтанчики, инфраструктура, бутики. Просто рай, а не временное убежище на случай революций. Неделю назад здесь народу было! А сейчас буря улеглась. И всех как смыло. Ну, почти всех. Кое-кто просто не захотел уезжать. Я, например. Или начальница Сары, которая этажом выше обитает. Сара её тоже на уши поставила со своими галлюниками. Она вообще не в меру общительная. Но после возвращения из Аргентины её как будто чем-то тяжелым по голове ударили. Она туда в конце декабря летала, наследство получать.

Светлана подалась вперед. Аргентинский маневр совпадал по времени с путешествием Розы. Да и сама Альтберг не раз упоминала, что собирается подарить свой особняк какой-то хорошей талантливой девушке. Якобы, та сильно выручила Розу во время злоключений за границей.

— Сарочка и так была мажористой девицей, но всё же сильно зависела от своей авторитарной матушки. А наследство-то свалилось по отцовской линии, хотя отца она никогда и не знала. Можете представить, что она здесь устроила…

— Здесь? — наконец-то вмешался Игнатий, успевший порядком запутаться. — А как Сара оказалась у Вас?

— Я ей рассказала про то, какая у нас тут благодать и безопасность. Она буквально умоляла её спрятать. Кто-то следовал за ней от самой Аргентины. Не бросать же подругу в трудную минуту. Да и мне тут одной очень страшно бывает. Шорохи, скрежеты. Кашляет по ночам кто-то.

— За стенкой? — уточнила Света.

— В коридоре, — выразительно посмотрела на дверь девушка и по привычке попыталась включить чайник. — Чай отменяется. Могу предложить морс. Интересно, когда свет…

Яркая вспышка озарила кухню. Гром. Порыв ветра. Всё стихло. Буря только собиралась с мыслями.

Из холодильника был извлечен хрустальный графин, наполненный клюквенным морсом. Тусклое пламя свечи немедленно превратило хрусталь в рубин, морс — в кровь, стаканы — в пульсирующие артерии. Светлана с равномерным вниманием следила за манипуляциями пациентки и вслушивалась в тишину дома. Какое блаженство — сбросить пелену монотонного гудения, шуршания, щелканья всевозможных электроприборов.

Если долго вслушиваться в тишину, то можно заставить психику самостоятельно придумывать для нас звуки. Например, приглушенный кашель. Скрежет передвигаемой мебели в соседней комнате. Мелодичный перезвон серебряных колокольчиков. Утробное рычание. И всё это — из соседней комнаты, заведомо пустой. Ничего удивительного, чистая психология.

Игнатий никаких посторонних звуков не слышал вообще. У него в голове небольшой отряд печатных машинок отстукивал статейный марш.

— Ещё зимой я решила сделать Розалии Соломоновне подарок в честь её возвращения. Хотелось её чем-то удивить. Вот только чем? Вы же её знаете, она такого повидала на своём веку. Но я нашла! В Венгрии вывели новый сорт роз с синими-синими лепестками. Бабушке цветы безумно понравились. Она для них специально место выделила в своей оранжерее. Но вот зачем я Саре об этом сказала?! Она, конечно, своя в доску. И секретов от неё нет. Но кто же знал, что она панически боится синих роз?

— Довольно необычная фобия, — пробормотал Игнатий, убедивший себя в чем-то важном, но не предназначенном для ушей Светы или Лизы.

— Это еще что!