Добавить в моё избранное
50 мин, 1 сек 800
Но «великая» не в том смысле, а в том, что она решила, будто бы она господь бог и ей единственной дано определять, кому жить, а кому нет.
Потом, конечно, этот жалкий уродец вспомнил про пистолет и начал яростно палить в воздух, подзывая к себе всех остальных оборотней. Но слишком поздно он опомнился, так как я уже успел выйти за пределы кольца оцепления.
Ну, так всегда бывает. Как только менты попадают в лесной массив, то кто-то один из них сразу начинает пользоваться тем, что его никто не видит, и производить попытки сходить до ветру. Оно вроде понятно, что в черте городе даже самый нетерпеливый оперативник почувствует себя неловко, если ему приспичит посцать и, мол, надо срочно реализовать все свои «эротические фантазии». Непонятно только то, почему мочиться не начали все эти менты. То есть, одновременно. Поменяться со мной ролями. Как тогда, когда их «конкуренты» пытались меня доставить в свою ментуру, а я помешал им тем, что мне захотелось отлить. Значит, сейчас им всем одновременно должно захотеться. Вот я про что.
Когда я шёл по лесу, то увидел себя. Не так, что мой доппельгангер шёл мне навстречу, а по-другому. Потому что, если бы я увидел, что навстречу мне движется человек, то подумал бы, что это опять Олег Степлов, который больше решил не орать, а то «спугнёт зверя», а подкрадываться шёпотом.
Я уже давно не бежал, а шёл спокойным шагом, так как «оборотни» остались позади, как вдруг… слышу… Сзади меня зашуршали шаги. Хруст старых осенних ветко-листьев…
Я, конечно, не верю в то, что люди умеют летать. Может, «оборотни» действительно были конной милицией и обошли меня на лошадях, а не так, как можно подумать: обошли влёт. Поэтому первое, что я предположил — это догадку про человека, спрятавшегося за деревом. В то время, когда я прохожу мимо дерева, за стволом которого он спрятался, он обходит этот ствол и — вуаля. Дальше начинает слышаться шуршание сухих листьев. Поэтому я резко останавливаюсь, оборачиваюсь…
Нет, сразу, вот так вот с кондачка, я не узнал самого себя. Потому что самые чудовищные мысли доходят не так моментально, как пишут в газетах.
— Ну что, попалась? — ехидно проскрипел мой двойник. — Чёртова одноногая старуха на костылях!
— Что-о? — опешил я…
Я тут же, резко, понял, в чём дело. Оказывается, у меня под мышками были костыли! Вот, почему я так шустро заполз на то дерево! Не потому, что старуха всегда очень проворно бегала на костылях по лестницам, гонялась за пацанвой, улепётывала от милиции… Потому, что, если у человека убрать одну ногу, то вес будет в тысячу раз легче, чем…
Я посмотрел на своё тело… Етить твою за ногу! Моё тело было таким же анорексичным, как у этой старухи. То есть, с двумя ногами не тяжелее сорока килограмм весило. Конечно, если себе представить, что на старухе не одна, а обе ноги.
Я очень быстро понял, что произошло. Ерунда, что существует лестничный ум и самые серьёзные мысли в голову с излишним запозданием приходят. Но то, что я понял, понял излишне моментально. Сразу же, как только я на себя посмотрел, тут же завизжал, как истеричка:
— Немедленно верни мне назад мою ногу, воровка!
— Но как же, но как же! «Воровка» здесь ты.
— Ты поменялась со мной телами!
— А почему ты ко мне в женском роде обращаешься?
— Кончай ломать комедию и верни всё назад!
— То есть, ты хочешь, чтоб тебя эти менты быстренько сцапали? Я убрал у них из черепушек знание, где и в каком месте тебя искать. Ты хочешь, чтоб вернул?
— Я хочу, чтоб ты отдал мне назад ногу! А потом возвращай, что влезет.
— Ух ты, теперь в мужском роде! Тогда от себя — в женском говори.
— Я тебе не кукла, чтобы дёргать меня за ниточки…
Я понимал, насколько смехотворно слышатся со стороны мои «бабские» выкрики. Но, а что, если это теперь на всю жизнь? Ведь раньше со мной такого не происходило. С мерзкой тварью и какой-либо нечистой силой я не сталкивался.
Но мне неожиданно пришло в голову, что ей сказать. Эта мысль пришла так же быстро, как и та, что про ногу. Может, если бы я не озвучил свои догадки по поводу ноги, то эта, следующая, мысль не пришла бы ко мне так же быстро, словно по инерции? Вот оно — противоядие от лестничного ума!
— Я знаю, что происходит!
— Да неужели?!
— Ты не только телами меняешься с людьми, но и можешь сбросить на несколько человек одновременно свою вину. Так? Дескать, зачем переживать тебе-любимой, если вместо тебя это могут миллионы пьющих россиян. Ведь они всё равно пьют и ни одна фигня, по какому поводу? Ну, как в каком-то рассказе про детоубийцу. Там отец считал, что он в действительности является собирательным образом бугимена. Бабаем, которым слабоумные старушки пугают маленьких деток. Мол, будешь пялиться в планшетник — ночью придёт бабай и заберёт.
Потом, конечно, этот жалкий уродец вспомнил про пистолет и начал яростно палить в воздух, подзывая к себе всех остальных оборотней. Но слишком поздно он опомнился, так как я уже успел выйти за пределы кольца оцепления.
Ну, так всегда бывает. Как только менты попадают в лесной массив, то кто-то один из них сразу начинает пользоваться тем, что его никто не видит, и производить попытки сходить до ветру. Оно вроде понятно, что в черте городе даже самый нетерпеливый оперативник почувствует себя неловко, если ему приспичит посцать и, мол, надо срочно реализовать все свои «эротические фантазии». Непонятно только то, почему мочиться не начали все эти менты. То есть, одновременно. Поменяться со мной ролями. Как тогда, когда их «конкуренты» пытались меня доставить в свою ментуру, а я помешал им тем, что мне захотелось отлить. Значит, сейчас им всем одновременно должно захотеться. Вот я про что.
Когда я шёл по лесу, то увидел себя. Не так, что мой доппельгангер шёл мне навстречу, а по-другому. Потому что, если бы я увидел, что навстречу мне движется человек, то подумал бы, что это опять Олег Степлов, который больше решил не орать, а то «спугнёт зверя», а подкрадываться шёпотом.
Я уже давно не бежал, а шёл спокойным шагом, так как «оборотни» остались позади, как вдруг… слышу… Сзади меня зашуршали шаги. Хруст старых осенних ветко-листьев…
Я, конечно, не верю в то, что люди умеют летать. Может, «оборотни» действительно были конной милицией и обошли меня на лошадях, а не так, как можно подумать: обошли влёт. Поэтому первое, что я предположил — это догадку про человека, спрятавшегося за деревом. В то время, когда я прохожу мимо дерева, за стволом которого он спрятался, он обходит этот ствол и — вуаля. Дальше начинает слышаться шуршание сухих листьев. Поэтому я резко останавливаюсь, оборачиваюсь…
Нет, сразу, вот так вот с кондачка, я не узнал самого себя. Потому что самые чудовищные мысли доходят не так моментально, как пишут в газетах.
— Ну что, попалась? — ехидно проскрипел мой двойник. — Чёртова одноногая старуха на костылях!
— Что-о? — опешил я…
Я тут же, резко, понял, в чём дело. Оказывается, у меня под мышками были костыли! Вот, почему я так шустро заполз на то дерево! Не потому, что старуха всегда очень проворно бегала на костылях по лестницам, гонялась за пацанвой, улепётывала от милиции… Потому, что, если у человека убрать одну ногу, то вес будет в тысячу раз легче, чем…
Я посмотрел на своё тело… Етить твою за ногу! Моё тело было таким же анорексичным, как у этой старухи. То есть, с двумя ногами не тяжелее сорока килограмм весило. Конечно, если себе представить, что на старухе не одна, а обе ноги.
Я очень быстро понял, что произошло. Ерунда, что существует лестничный ум и самые серьёзные мысли в голову с излишним запозданием приходят. Но то, что я понял, понял излишне моментально. Сразу же, как только я на себя посмотрел, тут же завизжал, как истеричка:
— Немедленно верни мне назад мою ногу, воровка!
— Но как же, но как же! «Воровка» здесь ты.
— Ты поменялась со мной телами!
— А почему ты ко мне в женском роде обращаешься?
— Кончай ломать комедию и верни всё назад!
— То есть, ты хочешь, чтоб тебя эти менты быстренько сцапали? Я убрал у них из черепушек знание, где и в каком месте тебя искать. Ты хочешь, чтоб вернул?
— Я хочу, чтоб ты отдал мне назад ногу! А потом возвращай, что влезет.
— Ух ты, теперь в мужском роде! Тогда от себя — в женском говори.
— Я тебе не кукла, чтобы дёргать меня за ниточки…
Я понимал, насколько смехотворно слышатся со стороны мои «бабские» выкрики. Но, а что, если это теперь на всю жизнь? Ведь раньше со мной такого не происходило. С мерзкой тварью и какой-либо нечистой силой я не сталкивался.
Но мне неожиданно пришло в голову, что ей сказать. Эта мысль пришла так же быстро, как и та, что про ногу. Может, если бы я не озвучил свои догадки по поводу ноги, то эта, следующая, мысль не пришла бы ко мне так же быстро, словно по инерции? Вот оно — противоядие от лестничного ума!
— Я знаю, что происходит!
— Да неужели?!
— Ты не только телами меняешься с людьми, но и можешь сбросить на несколько человек одновременно свою вину. Так? Дескать, зачем переживать тебе-любимой, если вместо тебя это могут миллионы пьющих россиян. Ведь они всё равно пьют и ни одна фигня, по какому поводу? Ну, как в каком-то рассказе про детоубийцу. Там отец считал, что он в действительности является собирательным образом бугимена. Бабаем, которым слабоумные старушки пугают маленьких деток. Мол, будешь пялиться в планшетник — ночью придёт бабай и заберёт.
Страница
12 из 13
12 из 13
