Добавить в моё избранное
44 мин, 0 сек 17375
Она прямо ангел, — сказала Светлана.
— Лариса Соколова, её недавно привезли. Возраст три с половиной года.
— А что с её родителями? — не выдержал я.
— Мать-одиночка… К сожалению, погибла. Ребёнок получил сильный стресс, у неё задержка речевого развития. Органы без патологии. Ладно, у нас сейчас ужин. Договаривайтесь с органами опеки, готовьте документы.
— Скажите, — заволновался я, — а вот у вас я видел иностранцев. Это как объяснить?
Лицо директора изменилось, глаза сузились, щёки покрылись красным румянцем.
— К-какие иностранцы? Вы что-то перепутали…
«Нет, уж, не перепутал».
Через два дня мы опять пришли посетить ребёнка, на этот раз с нами пошёл Пашка. Дети гуляли на улице. Лёля каталась на маленьком, трёхколёсном велосипедике. Увидев своих знакомых, она подарила нам свою ослепительную, ангельскую улыбку и нажала на педали.
— Свет, смотри, она едет к нам!
— Да, точно…
— Неужели она нас запомнила?
— Как видишь.
Мы поспешили навстречу ребёнку и посередине встретились. Я поднял нашу девочку на руки.
— Ну, что, Паш, как тебе сестра?
Лариса серьёзно, изучающе посмотрела на мальчика.
— Привет, я твой брат Павел.
Так состоялось наше знакомство. Мы стали намного чаще видеться и так привыкли, что не могли уже жить без её ручонок, белых волосиков и ослепительной, завораживающей улыбки. Тем временем, лето заканчивалось, погода портилась, документы на усыновление находились на подписи у чиновников.
В один из холодных осенних вечеров, когда мы с женой подошли к дому ребёнка, пошёл сильный дождь. На звонок вышел охранник.
— Подождите, сейчас выйдет директор.
У ворот остановился автобус, из него вышли две женщины с новорожденными детьми на руках.
«Ну, вот, конвейер заработал».
— Извините, — сказала подошедшая к калитке Элеонора Юрьевна. — Ларису увозят в больницу. У неё что-то с почками.
Из пелены дождя появился мужчина. В одной руке он держал зонт, а в другой нашу Ларису. Увидев нас, она протянула ручонки и заулыбалась. Мужчина, не остановившись, зашёл в автобус, который тот час же уехал.
— Не переживайте, я дам вам разрешение на посещение ребёнка в больнице, — сказала директор.
На следующий день, когда мы пришли к Ларисе в больницу, регистратор выписал нам пропуск и сказал:
— Лариса Соколова. Нефрология. Третий этаж. Пятая палата.
Я не был в восторге от обшарпанных стен отделения. Длинный коридор, по которому мы шли, пропах сыростью и хлоркой. В самом конце коридора женщина в белом халате читала трём мальчикам книжку. Остальные дети были предоставлены самим себе.
«Никому они не нужны».
— А вы не знаете, где Лариса Соколова? — спросил я женщину.
— Малышка?
— Да.
— Где-то здесь была.
«Как это ГДЕ-ТО ЗДЕСЬ?»
— А что, с ней никого нет?
— У нас воспитателей нехватает.
«Ужас!».
Из тёмного чулана вышла наша девочка.
— Лёля, привет!
Увидев нас, ребёнок очень обрадовался, засмеялся и подбежал к нам.
— Лёль, покажи нам свою комнату, — сказала Светлана.
На разбросанном по кровати постельном белье валялись кусочки печенья и фантики от конфет. На соседней кровати лежал мальчик лет пяти. Увидев нас, он вскочил со своего места:
— А вы заберёте Лёлю?
— Да.
— А меня?
Это вопрос убил меня. Я ничего не смог ответить ребёнку.
— Как тебя зовут?
— Боря.
— Хочешь сока?
— Да.
Мальчик вставил трубочку в маленький пакетик и стал жадно пить. Вдруг он задел стакан, стоящий на тумбочке, который упал и разбился. Боря наклонился, чтобы собрать стёкла, наша Лёля тоже подошла помочь мальчику.
«Вот так и взрослеют дети. Они уже знают, что взрослые им не помогут».
Мы собрали стёкла, выкинули их и вернулись обратно. Боря подошёл к стеклянным дверям и кулачком стал бить по ним. Никто не подошёл, не остановил его.
— Ужин! Ужин! — раздался женский голос из коридора.
Сестра-хозяйка везла еду на тележке. Мальчик открыл дверь, женщина завезла ужин внутрь палаты и поставила три тарелки на стол, стоящий у стены. Сестра-хозяйка выдала детям три грязных алюминиевых ложек. Они сели за стол, помогая друг другу. Мальчик разделил хлеб поровну: себе, Лёле и девочке, лет пяти. Я заглянул в тарелки. Там было что-то, напоминающее картофельное пюре, стоящее твёрдой кучкой и маленький кусочек недозревшего тепличного помидора. Женщина, не обратив на нас никакого внимания, поспешила к выходу.
— Извините, — сказал я. — Разве нет воспитателя?
— Есть, но она сейчас болеет. Не переживайте, это детдомовские дети, они всё умеют сами.
— Лариса Соколова, её недавно привезли. Возраст три с половиной года.
— А что с её родителями? — не выдержал я.
— Мать-одиночка… К сожалению, погибла. Ребёнок получил сильный стресс, у неё задержка речевого развития. Органы без патологии. Ладно, у нас сейчас ужин. Договаривайтесь с органами опеки, готовьте документы.
— Скажите, — заволновался я, — а вот у вас я видел иностранцев. Это как объяснить?
Лицо директора изменилось, глаза сузились, щёки покрылись красным румянцем.
— К-какие иностранцы? Вы что-то перепутали…
«Нет, уж, не перепутал».
Через два дня мы опять пришли посетить ребёнка, на этот раз с нами пошёл Пашка. Дети гуляли на улице. Лёля каталась на маленьком, трёхколёсном велосипедике. Увидев своих знакомых, она подарила нам свою ослепительную, ангельскую улыбку и нажала на педали.
— Свет, смотри, она едет к нам!
— Да, точно…
— Неужели она нас запомнила?
— Как видишь.
Мы поспешили навстречу ребёнку и посередине встретились. Я поднял нашу девочку на руки.
— Ну, что, Паш, как тебе сестра?
Лариса серьёзно, изучающе посмотрела на мальчика.
— Привет, я твой брат Павел.
Так состоялось наше знакомство. Мы стали намного чаще видеться и так привыкли, что не могли уже жить без её ручонок, белых волосиков и ослепительной, завораживающей улыбки. Тем временем, лето заканчивалось, погода портилась, документы на усыновление находились на подписи у чиновников.
В один из холодных осенних вечеров, когда мы с женой подошли к дому ребёнка, пошёл сильный дождь. На звонок вышел охранник.
— Подождите, сейчас выйдет директор.
У ворот остановился автобус, из него вышли две женщины с новорожденными детьми на руках.
«Ну, вот, конвейер заработал».
— Извините, — сказала подошедшая к калитке Элеонора Юрьевна. — Ларису увозят в больницу. У неё что-то с почками.
Из пелены дождя появился мужчина. В одной руке он держал зонт, а в другой нашу Ларису. Увидев нас, она протянула ручонки и заулыбалась. Мужчина, не остановившись, зашёл в автобус, который тот час же уехал.
— Не переживайте, я дам вам разрешение на посещение ребёнка в больнице, — сказала директор.
На следующий день, когда мы пришли к Ларисе в больницу, регистратор выписал нам пропуск и сказал:
— Лариса Соколова. Нефрология. Третий этаж. Пятая палата.
Я не был в восторге от обшарпанных стен отделения. Длинный коридор, по которому мы шли, пропах сыростью и хлоркой. В самом конце коридора женщина в белом халате читала трём мальчикам книжку. Остальные дети были предоставлены самим себе.
«Никому они не нужны».
— А вы не знаете, где Лариса Соколова? — спросил я женщину.
— Малышка?
— Да.
— Где-то здесь была.
«Как это ГДЕ-ТО ЗДЕСЬ?»
— А что, с ней никого нет?
— У нас воспитателей нехватает.
«Ужас!».
Из тёмного чулана вышла наша девочка.
— Лёля, привет!
Увидев нас, ребёнок очень обрадовался, засмеялся и подбежал к нам.
— Лёль, покажи нам свою комнату, — сказала Светлана.
На разбросанном по кровати постельном белье валялись кусочки печенья и фантики от конфет. На соседней кровати лежал мальчик лет пяти. Увидев нас, он вскочил со своего места:
— А вы заберёте Лёлю?
— Да.
— А меня?
Это вопрос убил меня. Я ничего не смог ответить ребёнку.
— Как тебя зовут?
— Боря.
— Хочешь сока?
— Да.
Мальчик вставил трубочку в маленький пакетик и стал жадно пить. Вдруг он задел стакан, стоящий на тумбочке, который упал и разбился. Боря наклонился, чтобы собрать стёкла, наша Лёля тоже подошла помочь мальчику.
«Вот так и взрослеют дети. Они уже знают, что взрослые им не помогут».
Мы собрали стёкла, выкинули их и вернулись обратно. Боря подошёл к стеклянным дверям и кулачком стал бить по ним. Никто не подошёл, не остановил его.
— Ужин! Ужин! — раздался женский голос из коридора.
Сестра-хозяйка везла еду на тележке. Мальчик открыл дверь, женщина завезла ужин внутрь палаты и поставила три тарелки на стол, стоящий у стены. Сестра-хозяйка выдала детям три грязных алюминиевых ложек. Они сели за стол, помогая друг другу. Мальчик разделил хлеб поровну: себе, Лёле и девочке, лет пяти. Я заглянул в тарелки. Там было что-то, напоминающее картофельное пюре, стоящее твёрдой кучкой и маленький кусочек недозревшего тепличного помидора. Женщина, не обратив на нас никакого внимания, поспешила к выходу.
— Извините, — сказал я. — Разве нет воспитателя?
— Есть, но она сейчас болеет. Не переживайте, это детдомовские дети, они всё умеют сами.
Страница
9 из 14
9 из 14
