Мёртвые аккаунты

Я развернула экран мобильника и стала сравнивать фотографии. Вот Геннадий Сазонов застёгивает цепочку на шее своей подружки — кулон точь-в-точь такой, как на портрете Елены Зыбиной. Вот снимок с вечеринки, Максим Пинчук и Владимир Белецкий чокаются банками пива. На плече Белецкого лежит женская рука, и кольца легко опознать.

Я подняла взгляд на Куликова.

— Откуда у вас эти украшения?

— Разве упомнишь? — сказал Куликов. — Золота вокруг как грязи. Зачем ради него кого-то убивать? А снимать с ходуна… — он скривился. — Фу! Так недолго и заразиться.

— Нет, вы убили! — Зыбин сжал кулак и яростно стукнул по подлокотнику. — Вы убили ради развлечения — и взяли трофеи.

— Вы ошибаетесь, Павел, — сказала я. — Никто из них не ходил в мёртвую зону. Я проверяла.

— Что вы видели? Отметки на карте, посты в «Живых»? — Зыбин зло усмехнулся. — Вы видели имитацию. Сазонов, Куликов и Пинчук снимали мобильники и шли в мёртвую зону — убивать и глумиться. А их дружок сидел в квартире с четырьмя мобильниками, одним своим и тремя чужими, и общался в соцсети за всех четверых. Я это знаю, потому что я тоже снял свой мобильник и проследил за убийцами.

— Не слушайте его! — выкрикнул Куликов. — Это всё плод больного воображения.

— Я подстерёг убийц одного за другим, — сказал Зыбин. — Я взял на вооружение их метод. Отбирал их мобильники и писал в сети от их имени — тот бред, что пишут инфицированные. Я притащил убийц в мёртвую зону, чтобы их судить.

— Павел, — сказала я, — надо было рассказать администратору. Их бы судили.

— Судили за что? — ожесточённо спросил Зыбин. — За административный проступок? За то, что ходили в мёртвую зону без уважительной причины? Какая насмешка над справедливостью! Нет, они должны ответить за убийство. И они ответят.

— Ты, тупой маньяк, это было не убийство! — заорал Куликов. — Прикончить ходуна — это не убийство!

— Говори тише, — попросила я, — а то рот заклею.

— А вы, вы! — Куликов перевёл на меня негодующий взгляд. — Вы же официальное лицо! Неужели вы допустите самосуд?

Зыбин откинулся на спинку дивана и засмеялся.

— Официальные лица улетели на тропические острова, и там их съели папуасы. Теперь любой суд — это самосуд, и мой самосуд не хуже прочих.

Я украдкой бросила взгляд на экран мобильника: Бойко и Басманов всё ещё тушили пожар на минус первом. Миша Уфимцев поднимался по шахте лифта на пятый этаж.

Зыбин прищурился и резко вскинул пистолет, направляя на меня.

— Кто-то стоит снаружи. Скажите ему, пусть выходит.

— Миша, выходи, — попросила я.

Уфимцев выступил из-за косяка и встал на пороге, нацелив на Зыбина свой тазер. Мишино лицо было чёрным от копоти, футболка прожжена в нескольких местах. От него пахло дымом.

— Положите оружие, вы оба, — потребовал Зыбин. — Медленно.

Я расстегнула оружейный пояс и опустила на пол. Уфимцев нехотя положил тазер у порога.

— Хорошо. — Зыбин опустил пистолет. — Стойте там, ближе не подходите. Напрасно вы вообще пришли. Надо было оставаться внизу и тушить пожар. Тушение пожара — благородный поступок. А что вы станете делать здесь? Спасать негодяев от расплаты?

— Он сам ничем не лучше! — выкрикнул Куликов. — Поджигатель!

Зыбин прикусил губу.

— Но ведь обошлось? — спросил он. — Никто не пострадал?

— Ага, — буркнул Уфимцев, — вашими молитвами.

— Мне очень жаль, — сказал Зыбин, — мне действительно жаль. Но я должен был закончить моё дело. Дайте мне закончить моё дело! Уходите. Отступите — вам здесь не за что сражаться. Спасать некого.

— Оля, может, пойдём? Мужик прав, гады заслужили.

— Не в том суть, — сказала я. — Павел, отпустите их, мы уйдём вместе. Я знаю — вы не такой. Вы не способны хладнокровно убить человека.

Зыбин скривился, как от оскомины. Взмахнул рукой с пистолетом.

— Опять вы знаете лучше меня, что я могу и чего не могу! Поверьте, я размышлял над этим достаточно — уж точно дольше, чем вы над вашими пустыми словами!

— Так почему вы тянули время? Вы давно могли их убить. Но нет, вы не можете.

Павел Зыбин горько улыбнулся.

— Вы правы, не могу. Зато я знаю кое-кого, кто сможет.

— Он отдаст нас ходунам! — закричал Куликов. — Вы понимаете, что он имел в виду? Он собирается скормить нас ходунам!

Куликов задёргался в своих путах, раскачивая тумбочку. Тени самолётиков заметались по потолку, словно попавшие в грозу.

— Я сожалею, — повторил Зыбин.

Он повернулся к дверному проёму, где стоял Уфимцев, и выстрелил моему другу в грудь. Миша вскрикнул, согнулся и отступил в коридор. Я бросилась к нему; он опустился на колени и обхватил себя руками; я развела его руки и увидела дыру в футболке. Вокруг расплывалось тёмное пятно.