Осознавая связь

Я видел, как первый из гарпунов пронзил вожака стаи, пытающегося увести свой народ к спасению. С болью в сердце я видел, как его, любимца всей стаи, выволокли на палубу, где он забился в неуклюжих конвульсиях. Я помнил это гибкое, сильное и изящное тело, непринужденно резвившимся в волнах самого высокого шторма, но сейчас наш вожак был похож на самую обычную и беспомощную рыбешку. Я видел, как занес свой нож один из рыбаков, как он точно, расчетливо и хладнокровно резанул по дельфиньей глотке. Я видел фонтан крови, забивший из артерий, и умирал вместе с моим вожаком, с моим отцом. Я хотел крикнуть «Что же вы делаете! Ведь мы с вами одной крови!», но мог только следить за тем, как кровь все медленнее течет, выбрасываясь через дыхательное отверстие на спине дельфина, когда он судорожно пытался вздохнуть, как лопаются тягучие багровые пузыри. Я мог только смотреть, как убивают мою очередную семью. Я ничего не мог сделать, только лишь снова умереть с ними. Мне не привыкать…

Не раздумывая больше, я бросился в центр дельфиньей стаи, чтобы принять вместе с ними свою участь. Меня окружали перепуганные и дезориентированные члены моей семьи, от страха и боли переставшие внятно мыслить. Звук, испускаемый адским устройством на борту одного из кораблей, оглушал и меня, но горе, боль, страх и отчаяние оглушали и ослепляли меня больше. Я терпеливо ждал своей судьбы, успев мимолетно подумать, что встречать смерть рядом с теми, кого полюбил, совсем не страшно, страшно было не иметь сил избавить их от этой участи. Если бы я мог, я бы согласился сотни раз умирать, только бы они выжили!

Но мне было не суждено встретить конец в кругу семьи от рук недалеких чудовищ, подзадержавшихся на своем «детском» этапе развития. Внезапно полный штиль в одно мгновение сменился бешенным штормом. Мать-Земля, словно почувствовав боль одних из своих детей и вознегодовав на других, пришла на помощь.

Волны моментально расшвыряли корабли с такой легкостью, с какой маленький ребенок раскидывает надоевшие игрушки. Аварийные сирены взвыли на бортах суденышек, но было поздно, шторм наказывал людей с неумолимой жестокостью, справедливой, но страшной. Оборудование, гарпуны, годящиеся и для китов, спасательные шлюпки и все, что было не особенно прочно привязано к палубе, слизнуло первыми же волнами и раскидало по морю. Обломки, какие-то обрывки, все что не пошло ко дну сразу, мотало по волнам вперемешку с несколькими неосторожными людьми. Я успел мрачно порадоваться за столь скорое возмездие, как вдруг увидел то, что запечатлелось в моей памяти навечно: я с изумлением смотрел, как мои сородичи, едва вырвавшись из смертельной ловушки, повернули обратно, подставляя свои спины под руки незадачливых рыбаков.

Я бы понял, если бы мои друзья вернулись, чтобы отомстить за жизни тех, кого у них отняли, но они, забыв про недавнюю угрозу, спасали своих убийц! Я застыл, глядя на эту непостижимую для меня картину.

Волны качали меня на своих спинах, подталкивая поближе к месту событий и я, все еще будучи в шоке, не сопротивлялся им. Я думал, а хватило бы у меня душевных сил, чтобы простить своих мучителей? Смог бы я также самоотверженно спасать тех, кто только что был готов пронзить мое тело гарпуном и перерезать мне глотку?

Поразмыслить на эту тему долго мне было не дано. Я еще не успел принять окончательного решения, как следующая волна, откатившись, подбросила мне непрошенный сюрприз: на гребне пенной волны, отчаянно цепляясь за обломок какой-то доски, барахтался тот самый рыбак, первым убивший члена моей семьи. Я понял, что еще одной волны будет достаточно и человек утонет: тяжелые сапоги, брезентовый плащ и пояс с инструментами убийцы, который он все не мог отстегнуть, боясь упустить спасительную доску, тянули его на дно. Сейчас в моей власти было решать — жить ему или умереть. И я был абсолютно уверен в своем решении, но стоило мне поймать умоляющий взгляд человеческих глаз, как что-то надломилось во мне и я понесся, рассекая бушующие волны, на помощь самому жестокому зверю на планете.

Вода, только что охотно державшая меня и подставляющая пенистую сытую спинку, внезапно обратилась против, будто взъерепенившаяся кошка. Волны хлестали меня наотмашь, словно пытаясь отрезвить, мол, подумай, нужно ли тебе прилагать столько усилий ради того, кто множество раз убивал тебя? Но я преодолевал все преграды, едва замечая их и чувствовал, как что-то тяжелое сваливается с моих плеч.

Моя душа, читая и звонкая, словно только что отлитая амфора, сбрасывая ставшие ненужными и лишними корки ненависти, боли и страха, что сформировали ее. Я впервые стал по-настоящему свободным!

Когда живые, трепещущие руки вцепились в мой спинной плавник, когда я почувствовал недоверчивую надежду того, кому еще недавно желал смерти, вот тогда я внезапно понял, что такое абсолютное счастье, что такое прощение, что такое любовь!