Добавить в моё избранное
44 мин, 14 сек 9858
Тогда наступит Золотое время, описанное в легендах Древних. Так сказала моя мать, а я лишь недоверчиво и скептично хмыкнул.
Моя мать засмеялась и спросила меня, а не повзрослел ли я, меняя жизнь за жизнью? Я пораженно посмотрел на нее, источая волны изумления. Она правильно истолковала мою задумчивость и сказала, что я скоро все пойму, надо лишь дождаться штиля.
Я бы пожал плечами, если бы они были у меня, но мои сородичи все правильно поняли. Дельфины умеют чувствовать так, как больше никто. Кто-то удивляется, радуется или огорчается и вот, уже пошла цепная реакция тонких неуловимых гормонов, источаемых через кожу в воду, и можно не тратить время на слова. В море нет секретов.
Я уже перестал удивляться разумности моей новой семьи, скажу только, что она ничем не уступала человеческой, а в некоторых моментах удивительно превосходила ее, но обо всем по порядку. Вскоре, после памятного разговора, наступил удивительный штиль, и я понял всю разницу между людьми, еще учащимися чувствовать, и существами, умеющими это с незапамятных времен.
Когда все живое замерло, в предощущении чего-то необъяснимого, моя мать поманила меня за собой. Мы отплыли довольно далеко от бухты и вскоре остались одни.
«Набери побольше воздуха и иди за мной» — торжественно проговорила моя мать.
Я послушно последовал за ней на глубину, обеспокоенно думая о тающих запасах кислорода и о все увеличивающейся толще воды над нами, но я привык доверять мудрости моей матери и не протестовал.
«Выброси все мысли из головы и просто слушай» — приказала мне мать, и я послушно притаился, стараясь не думать ни о чем, кроме прохладных щупалец подводного течения.
Сначала не происходило ничего, что не было бы для меня привычным, но потом, по мере того, как замедлялось сердцебиение и успокаивалось готовое к рывку тело, я услышал… Нет, вернее будет: я УСЛЫШАЛ!
Этот звук невозможно описать словами. В человеческом языке нет таких слов, нет таких чувств. Это было что-то невообразимо огромное на грани восприятия, там, где заканчивается разум и начинаются чувства. Грань, которую никогда не познать человеку — слишком уж грубы и примитивны людские органы чувств. Я же, в своем новом облике, ощущал все кожей, умом, сердцем…
Невесомые, но удивительно мощные волны пронзали мое тело и я только мог удивляться, как не чувствовал этого раньше. Это было похоже на биение непомерно огромного сердца, на едва осязаемые токи чего-то разумного и вечного. Я не знаю, как это объяснить, но я всем своим существом почувствовал то, что подо мной, надо мной, вокруг меня билась, текла и совершенствовалась невыразимо колоссальная Жизнь. И я остро почувствовал, что являюсь незаменимой ее частичкой, такой же как океан, суша или любое из живых и, якобы, неживых существ. Все, от микроба до гор, укрытых вечными снегами являлось частью этой Жизни. Едва осознав это, я потерял сознание от колоссальности этого открытия. Я не чувствовал, как мощная и надежная спина моей матери несет меня все выше, туда, где сквозь толщу воды пробивается живительное солнце.
Когда я пришел в себя, я долго не мог до конца осмыслить сделанное мной открытие. Едва отдышавшись, я спросил свою мать, что же это было и верно ли мое внезапное прозрение?
« Ты действительно прав, мой хороший. Ты верно уловил то, что мы знаем уже очень и очень давно, еще до того, как вернулись с суши обратно в море. Все, что есть на этой планете — часть одного целого, так как вся наша планета — живое существо. Мы все ее частички, большие и маленькие, живые и безжизненные, и нет ни одного существа бесполезного и ненужного. Все мы — любимые и любящие дети одной Матери, что живет и дышит так же, как и мы, которая умеет хмуриться и радоваться, расти и взрослеть».
«Но почему же тогда люди так невежественны? Почему Мать-Земля терпит их?»
«Потому что все мы ее дети, и она всех нас любит одинаково, но люди — это отражения взрослеющего и набирающего опыт разума Матери-Земли. Растут они, растет и Земля, и наоборот. Люди уже понимают это. Ведь ты же понял».
«Ты хочешь сказать»… — начал я, но озвучить свою мысль мне было не дано: с той стороны, где плавала и играла наша стая донеслись крики о помощи. Не раздумывая дольше, мы бросились на выручку своим друзьям.
Картина, представшая перед нами, была привычна в своей ужасающей цикличности, по крайней мере, для меня. Люди… Снова люди, а кто же еще?
Мы увидели, как четыре корабля перегородили дельфинам отступ в море, загоняя их подальше на мелководье. Обычному уху было не под силу услышать неразборчивые и сбивающие с толку крики, но мы их слышали. Эти стоны воспроизводились человеческими приборами и мешали дельфинам ориентироваться в пространстве, загоняя их все дальше в ловушку.
Я видел, как готовились гарпуны, как рыбаки бегали по палубе, делая последние приготовления.
Моя мать засмеялась и спросила меня, а не повзрослел ли я, меняя жизнь за жизнью? Я пораженно посмотрел на нее, источая волны изумления. Она правильно истолковала мою задумчивость и сказала, что я скоро все пойму, надо лишь дождаться штиля.
Я бы пожал плечами, если бы они были у меня, но мои сородичи все правильно поняли. Дельфины умеют чувствовать так, как больше никто. Кто-то удивляется, радуется или огорчается и вот, уже пошла цепная реакция тонких неуловимых гормонов, источаемых через кожу в воду, и можно не тратить время на слова. В море нет секретов.
Я уже перестал удивляться разумности моей новой семьи, скажу только, что она ничем не уступала человеческой, а в некоторых моментах удивительно превосходила ее, но обо всем по порядку. Вскоре, после памятного разговора, наступил удивительный штиль, и я понял всю разницу между людьми, еще учащимися чувствовать, и существами, умеющими это с незапамятных времен.
Когда все живое замерло, в предощущении чего-то необъяснимого, моя мать поманила меня за собой. Мы отплыли довольно далеко от бухты и вскоре остались одни.
«Набери побольше воздуха и иди за мной» — торжественно проговорила моя мать.
Я послушно последовал за ней на глубину, обеспокоенно думая о тающих запасах кислорода и о все увеличивающейся толще воды над нами, но я привык доверять мудрости моей матери и не протестовал.
«Выброси все мысли из головы и просто слушай» — приказала мне мать, и я послушно притаился, стараясь не думать ни о чем, кроме прохладных щупалец подводного течения.
Сначала не происходило ничего, что не было бы для меня привычным, но потом, по мере того, как замедлялось сердцебиение и успокаивалось готовое к рывку тело, я услышал… Нет, вернее будет: я УСЛЫШАЛ!
Этот звук невозможно описать словами. В человеческом языке нет таких слов, нет таких чувств. Это было что-то невообразимо огромное на грани восприятия, там, где заканчивается разум и начинаются чувства. Грань, которую никогда не познать человеку — слишком уж грубы и примитивны людские органы чувств. Я же, в своем новом облике, ощущал все кожей, умом, сердцем…
Невесомые, но удивительно мощные волны пронзали мое тело и я только мог удивляться, как не чувствовал этого раньше. Это было похоже на биение непомерно огромного сердца, на едва осязаемые токи чего-то разумного и вечного. Я не знаю, как это объяснить, но я всем своим существом почувствовал то, что подо мной, надо мной, вокруг меня билась, текла и совершенствовалась невыразимо колоссальная Жизнь. И я остро почувствовал, что являюсь незаменимой ее частичкой, такой же как океан, суша или любое из живых и, якобы, неживых существ. Все, от микроба до гор, укрытых вечными снегами являлось частью этой Жизни. Едва осознав это, я потерял сознание от колоссальности этого открытия. Я не чувствовал, как мощная и надежная спина моей матери несет меня все выше, туда, где сквозь толщу воды пробивается живительное солнце.
Когда я пришел в себя, я долго не мог до конца осмыслить сделанное мной открытие. Едва отдышавшись, я спросил свою мать, что же это было и верно ли мое внезапное прозрение?
« Ты действительно прав, мой хороший. Ты верно уловил то, что мы знаем уже очень и очень давно, еще до того, как вернулись с суши обратно в море. Все, что есть на этой планете — часть одного целого, так как вся наша планета — живое существо. Мы все ее частички, большие и маленькие, живые и безжизненные, и нет ни одного существа бесполезного и ненужного. Все мы — любимые и любящие дети одной Матери, что живет и дышит так же, как и мы, которая умеет хмуриться и радоваться, расти и взрослеть».
«Но почему же тогда люди так невежественны? Почему Мать-Земля терпит их?»
«Потому что все мы ее дети, и она всех нас любит одинаково, но люди — это отражения взрослеющего и набирающего опыт разума Матери-Земли. Растут они, растет и Земля, и наоборот. Люди уже понимают это. Ведь ты же понял».
«Ты хочешь сказать»… — начал я, но озвучить свою мысль мне было не дано: с той стороны, где плавала и играла наша стая донеслись крики о помощи. Не раздумывая дольше, мы бросились на выручку своим друзьям.
Картина, представшая перед нами, была привычна в своей ужасающей цикличности, по крайней мере, для меня. Люди… Снова люди, а кто же еще?
Мы увидели, как четыре корабля перегородили дельфинам отступ в море, загоняя их подальше на мелководье. Обычному уху было не под силу услышать неразборчивые и сбивающие с толку крики, но мы их слышали. Эти стоны воспроизводились человеческими приборами и мешали дельфинам ориентироваться в пространстве, загоняя их все дальше в ловушку.
Я видел, как готовились гарпуны, как рыбаки бегали по палубе, делая последние приготовления.
Страница
10 из 12
10 из 12
