Осознавая связь

Я бросился на Эрла так быстро, что никто ничего не понял и только когда под моими ногами влажно затрещали его кости, распадаясь, словно медуза на жарком пляже, люди начали кричать. Но я не видел и не слышал ничего. Я мог только упиваться своей злостью, своим гневом, несущим воздаяние за все мои муки. Все люди, мучавшие и убивавшие меня, воплотились в этом конкретном человеке, что кричал и бился подо мной, еще на что-то надеясь. Когда с тихим чавкающим звуком под моей ногой раскололся его череп, я победно закричал и оглянулся в поисках новой жертвы.

На арене творилось что-то невообразимое! Большие кошки, учуяв кровь, превратились в настоящих демонов смерти, вооруженных лучшим орудием убийства: когтями, клыками и бешенной экстатической яростью. Я увидел изломанные и порванные тела людей и все во мне возликовало! Я смотрел, как огромный нубийский лев мотает по арене остатки того, кто еще недавно был человеком и радовался, словно дитя новой забаве.

Вся моя накопившаяся ярость и гнев сейчас выгорали в страшном беспощадном огне убийства. Я жаждал крови, я заслужил это право, я выстрадал его!

Крики ужаса, плач и стоны нестройной какофонией раздавались под сводами цирка, но это была лучшая музыка для меня!

Слишком поздно я заметил, что сквозь удирающую в панике толпу, прокладывают себе путь полицейские. Увидев в их руках оружие, я засмеялся, как умел. Я понял, что сейчас последует, но я был спокоен. Я был отмщен!

Пять пуль, выпущенных почти одновременно, бросили меня на колени. Еще одна вспорола толстую кожу, раздвинула складки жира и мускулы и, пройдя между ребер, остро кольнула меня в сердце. Я умер, улыбаясь в душе.

Дельфин

Когда я открыл глаза, меня окружала вода. Я успел испугаться и запищать от страха и непонимания того, где нахожусь. Адреналин заставил сердце бешено забиться, а тело выгнуться в приступе паники, но она тут же прошла, едва я почувствовал надежные спины своих новых сородичей. Меня, еще не оправившегося от только что случившихся родов, подталкивали к свету, к живительному воздуху и жизни. Словно крепкие и сильные руки держали меня в первые минуты жизни, позволив оправиться и прийти в себя.

Диковато озираясь, я успел разглядеть свою новую семью до того, как сделал первый вздох. Меня окружали гладкие и блестящие тела дельфинов. Их улыбчивые физиономии внушали абсолютное доверие, спокойствие и уверенность, что все будет хорошо. Их крики на удивительном мелодичном для моих новых ушей языке сплетались в осмысленную и полноценную речь. Я с удивлением понял, что понимаю все, от первого до последнего слова!

Исторгнув послед и придя в себя от родовых болей, ко мне подплыла моя новая мать. Она ласково потерлась об меня бутылкообразным носом и улыбнулась мне. Я не раздумывая больше, кинулся к ней. Умение задерживать дыхание под водой само пришло ко мне, и я больше не боялся захлебнуться. Рядом с матерью я больше ничего не боялся.

Череда смертей и новых рождений, заставила меня не только больше ценить дар жизни, но и тех, кто эту жизнь мне дарил. Я любил всех своих матерей едва ли не сильнее, чем они меня. Они руководствовались лишь инстинктом, а я же любил их силой своего человеческого разума. Теряя их, я страдал едва ли не больше, чем когда принимал страшную и мучительную смерть от человеческих рук. Но теперь, глядя на мою изящную и грациозную мать, я понял, что вышел на какой-то абсолютно новый уровень любви, ибо для нее я был не просто продолжателем рода, а любимым сыном. Я платил моей матери той же монетой, ластясь и играя с ней любую свободную минуту.

Наша стая летала по волнам океана, резвясь, смеясь и учась на ходу всему новому и интересному. Случалось, мы теряли друг друга, но под водой, где звуки разносятся на необозримые расстояния, нам было несложно найтись и снова слиться в коллективном восторге познания окружающего мира.

Именно с дельфинами я понял ту удивительно тонкую и прочную связь, пронизывающую каждое живое существо, связывая всех нас в единый перепутанный, но невозможно гармоничный клубок Жизни.

Моя мать учила меня, что люди еще очень молоды и взрослеют, вызревают в крови, страданиях и муках не только своих, но и чужих. Когда я спросил, почему же люди до сих пор не захлебнулись в этой крови и злобе, моя мать только лишь тихо засмеялась. Она сказала, что не бывает, чтобы в одном месте было чего-то слишком много, а в другом — совсем ничего. Чем больше людей погрязают в крови, тем больше из них начинает с ужасом просыпаться, оглядываться и понимать ту самую взаимосвязь с миром.

Человечество сейчас — словно маленький ребенок, который причиняет боль не потому, что хочет ее причинять, а только лишь из детского любопытства, понимая, что другому существу может быть больно, но еще не умея примерять эту боль на самого себя. Вот когда люди повзрослеют, тогда они осознают все свои ошибки и заблуждения.