Призраки… Говорят, они приходят, дабы принести некую весть. Не знаю. Которые гремят цепями в старых замках — возможно. Но те, что появляются на кладбищах по ночам, принимая облик усопших, несут не вести, а смерть. Они запросто могут вас сожрать. Я знаю это.
Добавить в моё избранное
43 мин, 29 сек 12589
Кладбищ у нас в городе два — Северное и Южное. Северное появилось относительно недавно, лет двадцать лет назад, и ничего примечательного в нём нет. Не успело ещё обрасти легендами. А вот Южное… Южное имеет куда более длинную историю! На карте оно выглядит как трапеция. С двух сторон гаражные массивы, с третьей могилы почти упираются в деревянные двухэтажные бараки сталинской ещё постройки (большей частью уже нежилые), а четвёртая сторона выходит прямёхонько на одну из главных городских улиц. Здесь стоит монумент погибшим в годы Великой Отечественной. Прямо посреди кладбища — развалины часовни, восстанавливать которую не доходят руки ни у городских властей, ни у епархии. На Южном кладбище сейчас хоронят мало: только тех, кто похоронил здесь кого-то из родственников и предусмотрительно оставил место для себя. В особых же случаях, ну, например, когда умирает кто-нибудь из почётных горожан, администрация кладбища находит давно брошенную могилу и даёт разрешение на погребение. Остатки памятника сносят, могилу раскапывают и опускают в неё нового усопшего. Обычное дело!… А легенды… Да, собственно, их и нет… Ну, можно только упомянуть, что земля на Южном сырая, болотистая, и тела в ней не всегда разлагаются. В былые времена, если находили такой труп, это давало повод для сплетен, мол, умерший-то при жизни был колдуном или просто великим грешником — вот земля его и не принимает! А историй про привидений на кладбище я нигде не нашёл. Так что, подозреваю, историй про привидений у нас нет. Точнее, не было до недавнего времени…
В тот воскресный августовский вечер я сидел дома перед телевизором. И вдруг — звонок в дверь. Я аж вздрогнул! Время позднее, гостей не ждал, а потому немного насторожился: мало ли кого бог принёс. Посмотрел в глазок, а там маячила физиономия родного дядьки, папиного брата.
— Здорово, дядь Лёша! Заходи давай! — сказал я, открывая дверь.
Когда дядя Лёша (в миру — Алексей Петрович) переступил порог, я сперва подумал, что он пьян. По-другому истолковать горящий безумный взор, всклокоченные волосы и шатающуюся походку я не мог. А потому спросил напрямую:
— Ты что, пил?
Втянул воздух носом. Вроде спиртным не пахло…
— Ох, Серёженька! — дядин голос меня поразил — был непривычно высоким, почти визгливым. — Не поверишь… Я только что её видел!
— Её? — переспросил я. До меня дошло, что дядя вовсе не пьян, а чем-то сильно взволнован или даже напуган. — Кого это — её?
— Маришку мою!
Не по себе мне стало. Аж холодок по коже. Маришкой (то есть Мариной) звали дядькину жену. Она ещё в прошлом году умерла. Что-то онкологическое у неё было. Хотел было я махнуть на дядю рукой, чтоб чушь не порол, но сдержался: испуг у него на лице написан был неподдельный. Повёл его на кухню, усадил за стол, поставил на плиту чайник, достал из холодильника початую бутылку водки (у меня всегда есть на разные непредвиденные случаи), приготовил нехитрую закуску. И лишь когда дядя Лёша выпил свои пятьдесят грамм, велел:
— Ну, давай рассказывай!
— Ты только не смейся, Серёжа! Понимаешь, сосед вчера сказал, мол, на кладбище несколько памятников порушили, ну я и подумал: дай схожу, проверю, что там и как… Да днём-то, вишь, некогда, вот и попёрся вечером… Ага… иду, значит, иду, а народу на кладбище никого, тишина такая… И вот вижу: впереди, как раз, где могила, стоит кто-то. Ну, а в сумерках-то не понять, кто. Мало ли, думаю, бомж или подростки опять шастают. Подошёл поближе — мать честная! — она! Вот, ей-богу! Стоит, вся в белом, и не шелохнётся. Я поначалу опешил, а потом тихонько так спрашиваю: «Маришка, это ты?». А она молчит, прям как статуя. Только из стороны в сторону поворачивается, будто озираясь… Веришь-нет, Серёжа, так мне жутко стало! Думал, сердце остановится. Бежать надо, и спиной к ней повернуться боюсь. Стал я пятиться. Пятился-пятился да в чью-то оградку и упёрся. Ну, тут я развернулся да и припустил! Бежал, пока людей на улице не увидел. Хотел было сразу домой да вдруг такая слабость в ногах, думаю, не дойду. Вот к тебе и зашёл… Налей-ка ещё, а?
Я налил. Дядя выпил, сжевал кусок колбасы и спросил:
— Ты как думаешь, чего это ей в могиле не лежится, а?
Тут я сделал глубокий вдох и задумался. Что ему ответить? В оживших мертвецов я, разумеется, не верил, но дядю надо было как-то успокоить.
— Давай, дядь Лёш, рассуждать логически! — сказал я. — Ты считаешь, что видел привидение?
— Ну-у! — дядя развёл руками. — Привидение не привидение… не знаю я… наверное!
— А что такое «привидение»? А привидение — это, по народным поверьям, неупокоенная душа. То есть душа человека, погибшего насильственной смертью и (или) чьё тело не было погребено по-людски. Согласен? А вот теперь ответь на вопросы. Вопрос первый: как умерла тётя Марина?
— Что значит — как?! Сам же знаешь — от болезни!
— Вот! Теперь вопрос номер два: похоронили её по-человечески?
В тот воскресный августовский вечер я сидел дома перед телевизором. И вдруг — звонок в дверь. Я аж вздрогнул! Время позднее, гостей не ждал, а потому немного насторожился: мало ли кого бог принёс. Посмотрел в глазок, а там маячила физиономия родного дядьки, папиного брата.
— Здорово, дядь Лёша! Заходи давай! — сказал я, открывая дверь.
Когда дядя Лёша (в миру — Алексей Петрович) переступил порог, я сперва подумал, что он пьян. По-другому истолковать горящий безумный взор, всклокоченные волосы и шатающуюся походку я не мог. А потому спросил напрямую:
— Ты что, пил?
Втянул воздух носом. Вроде спиртным не пахло…
— Ох, Серёженька! — дядин голос меня поразил — был непривычно высоким, почти визгливым. — Не поверишь… Я только что её видел!
— Её? — переспросил я. До меня дошло, что дядя вовсе не пьян, а чем-то сильно взволнован или даже напуган. — Кого это — её?
— Маришку мою!
Не по себе мне стало. Аж холодок по коже. Маришкой (то есть Мариной) звали дядькину жену. Она ещё в прошлом году умерла. Что-то онкологическое у неё было. Хотел было я махнуть на дядю рукой, чтоб чушь не порол, но сдержался: испуг у него на лице написан был неподдельный. Повёл его на кухню, усадил за стол, поставил на плиту чайник, достал из холодильника початую бутылку водки (у меня всегда есть на разные непредвиденные случаи), приготовил нехитрую закуску. И лишь когда дядя Лёша выпил свои пятьдесят грамм, велел:
— Ну, давай рассказывай!
— Ты только не смейся, Серёжа! Понимаешь, сосед вчера сказал, мол, на кладбище несколько памятников порушили, ну я и подумал: дай схожу, проверю, что там и как… Да днём-то, вишь, некогда, вот и попёрся вечером… Ага… иду, значит, иду, а народу на кладбище никого, тишина такая… И вот вижу: впереди, как раз, где могила, стоит кто-то. Ну, а в сумерках-то не понять, кто. Мало ли, думаю, бомж или подростки опять шастают. Подошёл поближе — мать честная! — она! Вот, ей-богу! Стоит, вся в белом, и не шелохнётся. Я поначалу опешил, а потом тихонько так спрашиваю: «Маришка, это ты?». А она молчит, прям как статуя. Только из стороны в сторону поворачивается, будто озираясь… Веришь-нет, Серёжа, так мне жутко стало! Думал, сердце остановится. Бежать надо, и спиной к ней повернуться боюсь. Стал я пятиться. Пятился-пятился да в чью-то оградку и упёрся. Ну, тут я развернулся да и припустил! Бежал, пока людей на улице не увидел. Хотел было сразу домой да вдруг такая слабость в ногах, думаю, не дойду. Вот к тебе и зашёл… Налей-ка ещё, а?
Я налил. Дядя выпил, сжевал кусок колбасы и спросил:
— Ты как думаешь, чего это ей в могиле не лежится, а?
Тут я сделал глубокий вдох и задумался. Что ему ответить? В оживших мертвецов я, разумеется, не верил, но дядю надо было как-то успокоить.
— Давай, дядь Лёш, рассуждать логически! — сказал я. — Ты считаешь, что видел привидение?
— Ну-у! — дядя развёл руками. — Привидение не привидение… не знаю я… наверное!
— А что такое «привидение»? А привидение — это, по народным поверьям, неупокоенная душа. То есть душа человека, погибшего насильственной смертью и (или) чьё тело не было погребено по-людски. Согласен? А вот теперь ответь на вопросы. Вопрос первый: как умерла тётя Марина?
— Что значит — как?! Сам же знаешь — от болезни!
— Вот! Теперь вопрос номер два: похоронили её по-человечески?
Страница
1 из 12
1 из 12
