Добавить в моё избранное
37 мин, 1 сек 8262
— не отправлялись к Началу! И не было бы первой экспедиции — никогда!»
Оно плыло — Отражение…
… Им выпало счастье — или, напротив, не посчастливилось — узреть, найти границу, разделяющую два мира; прилететь к ней, вживую обнаружить Линию, что проходила между миром настоящим и его искусственным, зеркальным отблеском. Они попытались зайти за Грань!
У всякой материи и всякой тени материи есть, было и пребудет вовеки веков отражение; и Вселенная, как часть целого и целое-в-себе, тоже обладает им. А точнее — Им, Отражением. Однако вопрос этот вневременной и внепространственный и проблема эта извечная и извечно решаемо-нерешаемая столь сложны, что подбирать ключ попросту бессмысленно. Человеку не по силам преступить черту Отражения, по Закону, придуманному Вселенной — а значит, и самое Вселенная никогда не перешагнёт черты. Сделать подобное — равно вызвать противоречие аксиоме. Парадокс. Тогда как нет, не было и не будет навеки вечные во Вселенной и её Отражении страшнее вещи, чем Вселенский Парадокс…
Но только случилось… сейчас — прямо сейчас — противоречие случилось, нашлось; отыскав себя, оно воплотилось в скрытую за пределами смысла и бытия форму, в абстрактно-непознаваемую форму парадоксального, всеохватного коллапса.
«Что ждёт дальше? — отстранённо размышлял Арнольдс, каждой клеточкой естества ощущая соприкосновение с Отражением. Он начинал растворяться, стираясь с лица мира, поскольку не выдержал и не мог выдержать контакта с самим собой. — Мы разрушили, разрушили ту стену, что защищала от Него. И все кошмары, встреченные нами на пути, — простые и ясные следствия сего незаконного вмешательства.
Линия оберегала Его — мы отыскали её!
Начало закрывало Его — мы преодолели его!
Зеркала охраняли Его — мы разбили их!
И хотя защита Отражения — сильнейшая из всех возможных внутри несчётного числа вероятностей, человеческим необдуманности и слепоте, как и прежде, никто и ничто не противопоставлен. Нет оберега от той лже-разумной глупости, что рушит высочайшие горы без цели воздвигнуть на их месте дивные города, а люди… люди всегда первые среди Вечных Воинов Глупости!
Нет силы более могущественной во всеохватной действительности, нежели человеческие пороки, — продолжал мыслить Арнольдс, хотя куда там: мыслило и жило уже одно его сознание, да и то, напоминающее слабый огонёк на коротеньком огарке свечи, неисчислимо-фаталистически гасло. — Но даже и теперь наши пороки не до конца сокрушили защиту Отражения: она крепка, невероятно, на общую благость, крепка! Только и пороки никуда не схлынут… а расплатой за пороки служит смерть. Смерть же властна надо всем и всеми — без исключений»…
И чистое сознание, кое являл собой Арнольдс, или, вернее, крохотная частичка того сознания, ещё не отгорев, не потухнув, родила на свет такую мысль:
«Что ожидает нас, ничтожно малые звенья вселенской цепи, что ждёт саму неизмеримую и неисчисляемо могучую цепь, покажет время. Время… лишь оно одно… да, одно лишь время не просит подачек и не раздражается из-за неудач; время никому и ничему не подвластно в этом никогда не понимаемом до конца мире, и оно без устали вечно идёт своим чередом — дабы ни разу не сбиться с избранного пути»…
XVI
В неизбежности космоса летел корабль.
Имя ему было «Третий».
Оно плыло — Отражение…
… Им выпало счастье — или, напротив, не посчастливилось — узреть, найти границу, разделяющую два мира; прилететь к ней, вживую обнаружить Линию, что проходила между миром настоящим и его искусственным, зеркальным отблеском. Они попытались зайти за Грань!
У всякой материи и всякой тени материи есть, было и пребудет вовеки веков отражение; и Вселенная, как часть целого и целое-в-себе, тоже обладает им. А точнее — Им, Отражением. Однако вопрос этот вневременной и внепространственный и проблема эта извечная и извечно решаемо-нерешаемая столь сложны, что подбирать ключ попросту бессмысленно. Человеку не по силам преступить черту Отражения, по Закону, придуманному Вселенной — а значит, и самое Вселенная никогда не перешагнёт черты. Сделать подобное — равно вызвать противоречие аксиоме. Парадокс. Тогда как нет, не было и не будет навеки вечные во Вселенной и её Отражении страшнее вещи, чем Вселенский Парадокс…
Но только случилось… сейчас — прямо сейчас — противоречие случилось, нашлось; отыскав себя, оно воплотилось в скрытую за пределами смысла и бытия форму, в абстрактно-непознаваемую форму парадоксального, всеохватного коллапса.
«Что ждёт дальше? — отстранённо размышлял Арнольдс, каждой клеточкой естества ощущая соприкосновение с Отражением. Он начинал растворяться, стираясь с лица мира, поскольку не выдержал и не мог выдержать контакта с самим собой. — Мы разрушили, разрушили ту стену, что защищала от Него. И все кошмары, встреченные нами на пути, — простые и ясные следствия сего незаконного вмешательства.
Линия оберегала Его — мы отыскали её!
Начало закрывало Его — мы преодолели его!
Зеркала охраняли Его — мы разбили их!
И хотя защита Отражения — сильнейшая из всех возможных внутри несчётного числа вероятностей, человеческим необдуманности и слепоте, как и прежде, никто и ничто не противопоставлен. Нет оберега от той лже-разумной глупости, что рушит высочайшие горы без цели воздвигнуть на их месте дивные города, а люди… люди всегда первые среди Вечных Воинов Глупости!
Нет силы более могущественной во всеохватной действительности, нежели человеческие пороки, — продолжал мыслить Арнольдс, хотя куда там: мыслило и жило уже одно его сознание, да и то, напоминающее слабый огонёк на коротеньком огарке свечи, неисчислимо-фаталистически гасло. — Но даже и теперь наши пороки не до конца сокрушили защиту Отражения: она крепка, невероятно, на общую благость, крепка! Только и пороки никуда не схлынут… а расплатой за пороки служит смерть. Смерть же властна надо всем и всеми — без исключений»…
И чистое сознание, кое являл собой Арнольдс, или, вернее, крохотная частичка того сознания, ещё не отгорев, не потухнув, родила на свет такую мысль:
«Что ожидает нас, ничтожно малые звенья вселенской цепи, что ждёт саму неизмеримую и неисчисляемо могучую цепь, покажет время. Время… лишь оно одно… да, одно лишь время не просит подачек и не раздражается из-за неудач; время никому и ничему не подвластно в этом никогда не понимаемом до конца мире, и оно без устали вечно идёт своим чередом — дабы ни разу не сбиться с избранного пути»…
XVI
В неизбежности космоса летел корабль.
Имя ему было «Третий».
Страница
12 из 12
12 из 12
