В отражениях

Для этого имел место и значение только единственный ход, один-единственный маршрут.

XIII

В последний момент уйдя от столкновения, Гарвард и Арнольдс замерли; устало согнувшись, шумно выдувая через ноздри воздух, они рассматривали друг друга. Вроде бы и тот, и другой настоящие…

— Капитан, — разрушил тишину Гарвард, — откуда вы здесь?! Вы же должны обследовать соседний коридор… Хотя… а-а, чёрт бы побрал это всё!

Арнольдс сознавал: не время строить героя и скрывать карты от подчинённых.

— Я бежал, бежал со всех ног! И тут, из ничего, из ниоткуда, появился ты; мгновение тебя не было — и вот ты есть. Ты удивил и напугал меня не меньше того дьявольского зеркала!

— Зеркала?! — прервал его мигом вскинувшийся Гарвард. — Зеркала, вы сказали?!

— Да, а… — Но Арнольдс замолчал: он уже понял ответ на ещё не заданный вопрос. — Ты тоже встречался с ним? Или с таким же зеркалом? Нет, надо думать, вы втроём натолкнулись на него.

— Верно! И оно забрало его!

— Кого из вас? — теперь для Арнольдса даже и попытка угадать не имела смысла: судя по всему, творящиеся на чёртовой Станции ужасы повторяли друг друга.

— Льютона! — с болью и отчаянием воскликнул Гарвард. — Зеркало приняло форму нашего Льютона… вернее, не оно само, а отражение, которого сначала не было и которое ни с того ни с сего появилось! Зеркало и отражение подманили Льютона, и, когда он подошёл слишком близко и дотронулся до стекла, до себя в нём… отражение прыгнуло, схватило беднягу и утащило в какие-то неведомые закрома! Проклятье! Я никогда ни с чем подобным не сталкивался!

— А потом был взрыв, — дополнил Лексус. — Нас высоко подбросило и с силой шмякнуло о землю.

— Кажется, я сломал ребро или два, — пожаловался Гарвард. — Болит адски!

— Та же история, — присоединился Лексус. — И ещё странная деталь: осколки, на которые разлетелось зеркало, куда-то сгинули.

— Да, дематериализовались с концами, — в свою очередь, поддержал Гарвард, — до пола, кажись, долететь не успели…

Арнольдс покивал, сказал им, что верит, и в нескольких словах описал ужасающее происшествие, приключившееся с ним и ребятами.

— А Емельяненко? — спросил он затем. — Его вы не видели?

— Нет, сэр, — слаженно ответствовали двое мужчин.

— Каким же таким макаром они туда угодили? Вовнутрь? — не обращаясь конкретно ни к кому из собеседников, яростно бросил Гарвард. — Или причина кроется в возможностях зеркал и их обитателей?

Арнольдс лишь утомлённо поднял и уронил плечи.

— Емельяненко сказал, — вспомнил он, — что этому, которое засело в зеркале, под силу сожрать человека… не знаю, каждого ли. И не только сожрать, но и стереть.

Напряжение среди трёх угрюмых и тяжких, будто свинцовые грозовые тучи, космонавтов возросло до предела.

— Сколько же всего зеркал? Или мы имеем дело с одним предметом, созданием в разных вариациях? — ожидая от коллег если не ответа, то домысла — впрочем, безрезультатно, — взялся перечислять Лексус. — Что — они? Для чего — они?

Вопросов набралось немало, и они с каждой ушедшей в небытие секундой множились. Однако страждущим Тайны не пришлось искать Её — Она сама их нашла.

XIV

… — … Капитан Джеймс Арнольдс, ответьте, вас вызывает начальство! Джимми, чёрт, это Мойша — отзовись! Что у вас ещё приключилось?!

— Сэр, — аккуратно прервал Верховецкого связист Родной, у которого генерал-лейтенант не терпящим возражений, молниеносным жестом отобрал рациофон. — Спасатели вылетели.

— Спасибо, — буркнул Верховецкий и снова закричал в спецпереговорник диспетчерской: — Арнольдс, мать твою так и эдак, не молчи — ответь! Я знаю, вы на что-то натолкнулись! Арнольдс! Джеймс!

… Ответить капитан Разведспасательного Космического Флота США Джеймс Уиллоу Арнольдс не мог, по скромным подсчётам, по двум весьма объективным причинам. Первая — с чего-то вдруг забарахлил и перестал работать его нанофон в ухе, о чём Арнольдс и не подозревал. И вторая — обстоятельства были сильнее него. Намного сильнее.

XV

Это хлестало в проделанную собой же пробоину — оно неукротимо и неуклонно заливало Станцию, топило её в себе, наполняло, укрывало и опутывало своими мыслями. Однако лишь попадая в сознание, склонное к тому, умеющее, натренированное, мысли обретали форму образов, объектов, вещей, в которые могли бы воплотиться. Разум любого из выживших космонавтов подходил для его целей, превосходно отвечая требованиям и предлагая к тому же новые пути решения. И оно пользовалось этим, и поселялось у них в мозгах, и распространялось-росло-поднималось там, — и двигалось вперёд и вверх!

«Я знаю ответы, — мысленно прошептал Арнольдс. — Я знаю Тайну… Но лучше бы я не знал! Лучше бы мы никогда — никогда!