Ночлег

Она попыталась вырваться, но ничего не вышло. Схвативший с силой развернул ее к себе, и Анита встретилась взглядом с Тобиасом. Глаза его горели лихорадочным огнем, а на лбу блестели капли пота. Анита чувствовала, как его бьет крупная дрожь, и сама начала невольно дрожать. Тобиас оскалился, словно зверь, но видимо узнав подругу, немного успокоился и ослабил хватку.

— Анита! Слава Богу…

— Почему ты не спишь? — она наконец вырвалась из его рук. — И почему у тебя окно открыто?

— Я ничего не открывал! Я пытался заснуть, но эти чертовы часы не дали мне этого сделать. Они, к тому же, еще и с боем! Правда, глухим. Я ворочался несколько часов, потом не выдержал и вылез из кровати.

— Это ты ходил по коридору? — с негодованием спросила Анита. Сердце потихоньку возвращалось к нормальному ритму, но где-то в животе еще кололись маленькие иголочки.

— Да не ходил я! — Тобиас порывался снова схватить ее за руки, но она вовремя от него отстранилась. — Я спустился в гостиную, Йорген налил мне воды из графина, а сам поднялся к себе. Я остался сидеть в кресле, но в какой-то момент мне показалось, что наверху раздался грохот. Но я решил, что это было мое воображение, и остался на месте. Потом начали скрипеть половицы, и мне стало не по себе, хоть я и подозревал, что это Йорген. А оказалось, что это ты.

— Нет, ты ошибся. Я тоже слышала какой-то скрип. Кто-то пытался ко мне войти, но я заперлась на ключ. И только потом я решила выйти и увидела, что твоя дверь распахнута настежь, да и окно открыто. Почему на подоконнике грязь?

Тобиас, будто не веря своим ушам, обошел Аниту и уставился на грязный подоконник.

— Я не знаю, когда я уходил, все было в порядке!

Анита покачала головой:

— Ладно, ложись спать. Скоро посветлеет, а ты выглядишь, как мертвец.

Тобиас не был намерен так просто отпускать Аниту, но она и слышать ничего не хотела. С силой затолкнув его под одеяло, она закрыла дверь и вернулась к себе. Тобиас не был спокоен, он попытался уснуть, но продолжал ворочаться и дрожать. В конце концов он вновь вылез из-под одеяла и вернулся к подоконнику, принявшись разглядывать загадочное пятно. Он был уверен, что его не было, когда он спускался в гостиную. В какой-то момент ему показалось, что Анита и вовсе пошутила, но пятно едва ли могло привидеться. Раздался бой часов, показавших пять утра, и Тобиас подпрыгнул от неожиданности. Его дверь со скрипом отворилась, и он поплелся закрывать ее, чувствуя, как сердце стучит уже в самых ушах.

Когда Тобиас подошел к двери, ему показалось, что тиканье стало громче. Он обернулся на настенные часы, но те шли, как шли, а тиканье тем временем звучало только в правом ухе. Тобиас решил выйти в коридор. Первая же половица предательски заскрипела, и он остановился на месте, опасаясь, что Анита вот-вот выйдет. Но ничего не произошло. Тобиас вгляделся в противоположный от лестницы конец коридора и увидел приоткрытую дверь, из которой вырывался ослепительно яркий свет. Как мотылек, Тобиас пошел на этот свет, даже не притворив дверь комнаты, и вскоре оказался на пороге загадочного помещения. Он еще долго стоял, ожидая, пока глаза отвыкнут от тьмы, и уверенно шагнул внутрь.

Тобиас не мог понять, где очутился. Это была комната, казалось, совсем маленьких размеров, но все четыре ее стены были завешены часами самых разных мастей. На полу стояли громоздкие подсвечники с четырьмя свечами в каждом, и свет от них отражался в металлических и стеклянных деталях часов. Это было ослепительно яркое зрелище. Тобиас заметил, что стрелки у всех часов стояли в разных положениях, и уже через несколько минут со всех сторон донесся бой некоторых из них. Но даже в этой какофонии Тобиас различил стук двери. Он резко обернулся, но так и не нашел ее: он оказался запертым в четырех совершенно одинаковых, но в то же время очень пестрых стенах. Сердце его начало биться огромным молотом в голове в такс тиканью. Уже через несколько минут Тобиас понял, что его голова начинает разрываться от этих звуков.

Он оказался в самой настоящей ловушке, пыточной камере. Часы долбили ему по барабанным перепонкам и разрывали каждый сосуд в мозгу. Тобиас метался от стены к стене, пытаясь найти выход, но всякий раз его руки нащупывали только часы, циферблаты, маятники, стрелки… после нескольких минут тщетных попыток выбраться, Тобиас рухнул на пол и изо всех сил зажал уши ладонями. Настырное тиканье продолжало проникать в глубины подсознания, и ему становилось уже невыносимо дышать. Это было маленькое сумасшествие. Часовой оркестр отыгрывал один и тот же такт, одну и ту же мелодию, которая через несколько минут завершалась то низким, колокольным звоном, то громким боем. Тобиас не заметил, как начал кричать, лишь бы заглушить эти звуки, лишь бы прекратить эту невыносимую пытку. Он пластом улегся на холодный пол и кричал, что было сил. Голос начинал срываться, и воздуха в легких уже не хватало.