Вкус жестокости

— Сынок, тебе не надоело? Ответь мне лишь на один вопрос и твои мучения прекратятся. Я спрашиваю, кто это тебя надоумил? — дядя Слава попытался сделать доброе лицо, но от этого стал еще только страшнее.

Истязаемый был уже практически мертв, а взбешенный старый бандит, все никак не мог добиться желаемого. Бритва хотел знать, кто именно надоумил эту тупую скотину слить ментам информацию о прибывающем из соседнего региона транспорте.

Вина парня была неопровержимо доказана. В его мобильнике был найден подозрительный номер, на который этот дебил регулярно названивал. Причем эти звонки начались не раньше и не позже, а с того самого момента, как пошли разговоры о новой большой партии товара. Как и ожидалось, номер, зарегистрированный на подставное лицо, принадлежал одному полицейскому оперу.

Родственник Павла не мог ничего знать о прибывающем грузе. Он был обычной «торпедой», то есть шестеркой, рядовым исполнителем. Откуда же ему стало известно так много? Напрашивался очевидный ответ — в ближайшем окружения Бритвы завелась «крыса». Самым подходящим на эту роль был, конечно же, Павел. Но это было слишком очевидно, чтобы быть правдой. Тем не менее, Бритва не исключал такой возможности.

Раздавленные, обожженные губы парня шевельнулись, и с них слетел не то вздох, не то стон. Он был бы рад ответить на вопросы истязавшего его старого негодяя, но не мог этого сделать. В самом начале, едва его подвесили на цепях, Павел подстраховался и хорошенько, по-родственному, обработал его кулаками. А со сломанной в двух местах челюстью не то, что говорить, даже мычать было проблематично.

Чего греха таить? Именно Павел и велел племяннику выйти на контакт с полицией. Ему уже давно было тесно при дяде Славе в должности доверенного лица по особо деликатным поручениям. Старый бандит, несмотря на преклонный возраст и перенесенные лагерные лишения, обладал отменным здоровьем. Или что более вероятно поразительной жаждой жизни. И освобождать дорогу, уже давно подросшему поколению не собирался.

У Павла были определенные моральные обязательства перед старым бандитом, который фактически с младых ногтей воспитывал его как родного сына. Поэтому он не мог взять и прост замочить его, неважно сам или опосредовано через подставных лиц.

Подумав, как его в свое время учил дядя Слава, он решил действовать постепенно, окольным путем. Он не стал изобретать велосипед, а позаимствовал готовую схему у воротил легального бизнеса. Прибыльное предприятие целенаправленно доводится до ручки, то есть, до банкротства, после чего за бесценок приобретается. Поэтому Павел для начала решил выбить из-под своего учителя финансовую основу.

— Так ты будешь говорить, сучонок? — заорал доведенный до белого каления дядя Слава.

Он вплотную приблизил пламя шипевшей паяльной лампы к телу несчастного парня и принялся методично прожигать ему в боку дыру. Несчастный зашелся истошным криком и завертелся ужом пытаясь оказаться вне досягаемости горелки. Но вездесущее пламя не отставало от него. Кожа вздулась огромными волдырями и лопнула. Показавшиеся за ней мышцы начали чернеть и обугливаться. Дядя Слава настолько увлекся процессом, что не заметил, когда парень умер.

— Что толку, жечь труп? — хрипло сказал Павел. — Хватит уже, а то дышать совсем нечем.

— Вот только не надо мне указывать, — бросил на него взгляд, исполненный сатанинской злобы дядя Слава. — Я сам буду решать, кому хватит, а кому нет. А потом, я бы на твоем месте, Павлик, втянул язык в то место, из которого он у тебя растет и не вякал мне под горячую руку! Потому как нет тебе прежнего доверия!

— Ну, тогда давай поджарь и меня за компанию! — взорвался Павел. — Мне он, видите ли, не верит! А кто два года назад предназначенную тебе пулю словил, забыл?

Это был сильный ход. Два года назад Павел, не раздумывая, закрыл собой дядю Славу, во время очередной кровавой разборки и едва не погиб. Автоматная пуля прошила его навылет, пробила легкое, едва не задев предсердие и позвоночник.

— Нет, не забыл, — нехорошо прищурившись, сказал дядя Слава. — И именно поэтому ты сейчас стоишь рядом со мной, а не висишь под потолком, словно скумбрия горячего копчения! А сомнения насчет тебя у меня есть и будут! Я в философии не силен, но есть такая штука, называется бритва Оккама. Так вот, сей закон гласит, что матушка природа, как правило, особо не заморачивается. Из множества всяких хитромудрых путей она выбирает самый простой. Поэтому на любой вопрос нужно выбирать самый тупой и кондовый ответ, отсекая все заморочки. Именно он и будет единственно верным. А теперь, Павлик, задай себе вопрос, кто мог твоего скудоумного племяша против меня использовать? Кому это было проще всего сделать?

Павел ошеломленно уставился на своего учителя.

Дядя Слава, по своему истолковав замешательство своего воспитанника, тяжело вздохнув, похлопал его по плечу, и, предав ему погоревшую паяльную лампу, сказал:

— То-то и оно, такие вот дела, Павлик!