Добавить в моё избранное
40 мин, 9 сек 8012
И, поверь мне сынок, я очень боюсь ошибиться насчет тебя, чтобы потом горько не пожалеть! Ладно, хватит об этом. Давайте приберите здесь. Кстати, если хочешь, можешь похоронить племяша по-человечески. Это не его вина и я на него зла не держу.
— А я держу! И место ему на помойке! — вспылил Павел. — Из-за него я теперь непонятно кто! Чужой среди своих!
По тому, как Бритва глянул на него, он понял, что это была очередная проверка его лояльности. Еще он понял, что старик не верит ни единому его слову. Безразлично, что бы Павел не говорил, и что бы теперь ни делал. И судя по всему он не успокоится пока не найдет что-нибудь, что позволит ему придраться к Павлу и спросить с него по-полной. За то, что было и за, то чего не было. В создавшейся ситуации ему просто необходим козел отпущения. И Павел идеально подходил на эту роль. Теперь дядя Слава повесит на него всех собак и спишет все свои просчеты и последние неудачи. Это позволит ему выйти сухим из воды и восстановить свою изрядно пошатнувшуюся в криминальной среде репутацию.
В связи с этим, Павлу нужно было срочно предпринимать какие-то радикальные шаги.
— Ну что стоите столбом? — гаркнул он на четверых парней, когда дядя Слава семенящей старческой походкой вышел из гаража. — Долго эта падаль еще будет здесь вонять? Снимите его и закопайте где-нибудь в лесу.
— А может в речку его опустить? — настороженно глядя на него, предложил не в меру накачанный коротышка.
— Делай, что тебе сказано! — нехорошо зыркнул на него Павел, потом спохватившись, махнул рукой, — Хотя, можете и в реку. Пусть сомы шашлыком побалуются!
Парни облегченно захохотали. Все опять стало на свои места. Павел опять был своим в доску, несмотря на то, что его племяш оказался козлом и стукачом. Все непонятки были разом сняты.
Локоть Павла протаранил челюсть личного секретаря дяди Славы. Звук был такой, словно гадкий мальчишка раскрошил в кулаке пачку хрустящего печенья. Закатив глаза, секретарь, начал заваливаться на бок. Но Павел не позволил ему упасть и, придержав одной рукой, ребром ладони другой, раздробил ему кадык. Тем самым на успешной карьере секретаря был поставлен жирный могильный крест.
Вынув из плечевой кобуры тяжелый пистолет с навинченным на ствол глушителем, Павел, навел его на дона дядю Славу. Маленькая черная дырка с равнодушием бультерьера смотрела в лицо его учителя.
— Самая страшная ошибка — это недооценка, своего ученика, — медленно произнес дядя Слава.
Он хотел добавить еще что-то, но пистолет Павла приглушенно чихнул, и недодуманная мудрая мысль вылетела наружу вместе с мозгом старого криминального авторитета.
Над ухом Павла с отвратительным звоном впритирку прошла выпущенная им пуля, рикошетом вернувшаяся назад. Пустая гильза, выброшенная пистолетным затвором, звонко запрыгала по узорчатому паркету.
— Что за хрень? — удивленно пробормотал он, равнодушно перешагивая через сотрясаемое агонией тело учителя.
На стене в, обрамлении резных панелей из темного дуба, толстым слоем лака сверкало старинное живописное полотно. На нем были изображены озябшие нимфа и сатир, греющиеся возле очага. По ним щедро расплескалась рыжая кровавая масса. Всего секунду назад это было средоточием души его мудрого учителя, дяди Славы. Ныне же это была бесполезная грязь с безвозвратно нарушенной молекулярной структурой.
Павел глумливо усмехнулся. Пуля, выпустившая на волю душу и мозг его учителя, в прошлой жизни определенно была мужским членом. Иначе как объяснить то, что на изображенном в натуральную величину обнаженном теле нимфы, она выбрала именно это место?
Сунув пистолет обратно в кобуру, Павел вынул нож и нажал на кнопку. Длинное узкое лезвие выскочило из костяной рукояти ножа с громким щелчком.
— Пардон, мадам, — пробормотал он, и аккуратно вставив кончик ножа в пулевое отверстие на стене, постучал им.
Послышался приглушенный звон металла. Павел удивленно поднял бровь и сделал шаг назад. При этом он чуть было не наступил в лужу черной крови расплывавшуюся вокруг головы дяди Славы, словно нимб вокруг головы святого.
Но дядя Слава не был святым. И Павлу об этом было известно лучше других. Сколько он себя помнил, он работал на дядю Славу. Особенно много работы стало в последние несколько лет. Павлу так часто приходилось нажимать на спусковой крючок, что он натер мозоль на указательном пальце правой руки. Он уже давно сбился со счета, скольких человек по поручению учителя отправил на небеса. Их точное число было известно, разве только дяде Славе, да апостолу Петру, встречавшему души убиенных возле ворот Рая.
Павел продолжал бы и дальше работать на дядю Славу, даже после того как тот заживо поджарил паяльной лампой его двоюродного племянника. Как продолжал работать на него и после того, когда узнал, что это дядя Слава, тогда в подъезде, при помощи молотка сделал его отца Николая Ивановича Костенко идиотом.
— А я держу! И место ему на помойке! — вспылил Павел. — Из-за него я теперь непонятно кто! Чужой среди своих!
По тому, как Бритва глянул на него, он понял, что это была очередная проверка его лояльности. Еще он понял, что старик не верит ни единому его слову. Безразлично, что бы Павел не говорил, и что бы теперь ни делал. И судя по всему он не успокоится пока не найдет что-нибудь, что позволит ему придраться к Павлу и спросить с него по-полной. За то, что было и за, то чего не было. В создавшейся ситуации ему просто необходим козел отпущения. И Павел идеально подходил на эту роль. Теперь дядя Слава повесит на него всех собак и спишет все свои просчеты и последние неудачи. Это позволит ему выйти сухим из воды и восстановить свою изрядно пошатнувшуюся в криминальной среде репутацию.
В связи с этим, Павлу нужно было срочно предпринимать какие-то радикальные шаги.
— Ну что стоите столбом? — гаркнул он на четверых парней, когда дядя Слава семенящей старческой походкой вышел из гаража. — Долго эта падаль еще будет здесь вонять? Снимите его и закопайте где-нибудь в лесу.
— А может в речку его опустить? — настороженно глядя на него, предложил не в меру накачанный коротышка.
— Делай, что тебе сказано! — нехорошо зыркнул на него Павел, потом спохватившись, махнул рукой, — Хотя, можете и в реку. Пусть сомы шашлыком побалуются!
Парни облегченно захохотали. Все опять стало на свои места. Павел опять был своим в доску, несмотря на то, что его племяш оказался козлом и стукачом. Все непонятки были разом сняты.
Локоть Павла протаранил челюсть личного секретаря дяди Славы. Звук был такой, словно гадкий мальчишка раскрошил в кулаке пачку хрустящего печенья. Закатив глаза, секретарь, начал заваливаться на бок. Но Павел не позволил ему упасть и, придержав одной рукой, ребром ладони другой, раздробил ему кадык. Тем самым на успешной карьере секретаря был поставлен жирный могильный крест.
Вынув из плечевой кобуры тяжелый пистолет с навинченным на ствол глушителем, Павел, навел его на дона дядю Славу. Маленькая черная дырка с равнодушием бультерьера смотрела в лицо его учителя.
— Самая страшная ошибка — это недооценка, своего ученика, — медленно произнес дядя Слава.
Он хотел добавить еще что-то, но пистолет Павла приглушенно чихнул, и недодуманная мудрая мысль вылетела наружу вместе с мозгом старого криминального авторитета.
Над ухом Павла с отвратительным звоном впритирку прошла выпущенная им пуля, рикошетом вернувшаяся назад. Пустая гильза, выброшенная пистолетным затвором, звонко запрыгала по узорчатому паркету.
— Что за хрень? — удивленно пробормотал он, равнодушно перешагивая через сотрясаемое агонией тело учителя.
На стене в, обрамлении резных панелей из темного дуба, толстым слоем лака сверкало старинное живописное полотно. На нем были изображены озябшие нимфа и сатир, греющиеся возле очага. По ним щедро расплескалась рыжая кровавая масса. Всего секунду назад это было средоточием души его мудрого учителя, дяди Славы. Ныне же это была бесполезная грязь с безвозвратно нарушенной молекулярной структурой.
Павел глумливо усмехнулся. Пуля, выпустившая на волю душу и мозг его учителя, в прошлой жизни определенно была мужским членом. Иначе как объяснить то, что на изображенном в натуральную величину обнаженном теле нимфы, она выбрала именно это место?
Сунув пистолет обратно в кобуру, Павел вынул нож и нажал на кнопку. Длинное узкое лезвие выскочило из костяной рукояти ножа с громким щелчком.
— Пардон, мадам, — пробормотал он, и аккуратно вставив кончик ножа в пулевое отверстие на стене, постучал им.
Послышался приглушенный звон металла. Павел удивленно поднял бровь и сделал шаг назад. При этом он чуть было не наступил в лужу черной крови расплывавшуюся вокруг головы дяди Славы, словно нимб вокруг головы святого.
Но дядя Слава не был святым. И Павлу об этом было известно лучше других. Сколько он себя помнил, он работал на дядю Славу. Особенно много работы стало в последние несколько лет. Павлу так часто приходилось нажимать на спусковой крючок, что он натер мозоль на указательном пальце правой руки. Он уже давно сбился со счета, скольких человек по поручению учителя отправил на небеса. Их точное число было известно, разве только дяде Славе, да апостолу Петру, встречавшему души убиенных возле ворот Рая.
Павел продолжал бы и дальше работать на дядю Славу, даже после того как тот заживо поджарил паяльной лампой его двоюродного племянника. Как продолжал работать на него и после того, когда узнал, что это дядя Слава, тогда в подъезде, при помощи молотка сделал его отца Николая Ивановича Костенко идиотом.
Страница
9 из 12
9 из 12
