Чернобыльские черви

Ведь должен был он проделать колею, что ли. Ничего подобного нет.

И хоть бы одна птичка чирикнула, хоть бы прошелестел кто! Тишина.

— Я не оглох, — вслух проговорил Рома. Теперь он уже не решался повышать голос, кричать. Конечно, у этих тварей нет ушей, но кто знает — вдруг они улавливают вибрации? Шаг, ещё один — под подошвой переломился сучок, как будто выстрелил стартовый пистолет судьи на соревнованиях. Может друзья-товарищи сидят в «Ниве», дожидаются. Они ведь местности не знают, карты у них нет. Побоятся уехать одни. От таблеток уже отошли, гадость не может действовать целую вечность! Наверняка они уже поняли свою ошибку и теперь терзаются муками совести. Ох, как Ромка всыплет этой курице! Проклятая дурища, с этими своими стимуляторами!

Вдруг заметил в грязи что-то поблёскивающее. Поднял, обтёр об куртку — да это же Юркина стекляшка-оберег! Выронил, надо же. Хорошо бы вернуть шарик хозяину.

Наверное, этот случай станет известен всем. «Знаете, что было в этом лесу? Трое идиотов наелись наркоты, и им почудилось, будто здесь обитает огромный червяк! Ох, как они визжали! А сейчас мы идём в пещеру — кстати, в ней-то и нашли спасение наши бравые герои!». Спич этот окончится громогласным хохотом и недоумевающими взглядами — разве так можно?

Рома не замечал, что начал довольно громко бормотать под нос. По сторонам глядел с изрядной долей иронии на лице, и постоянно усмехался. Парень здорово перемазал физиономию, и походил на замаскировавшегося спецназовца.

Вот та лужа, а вот ствол с рогатиной — его парень запомнил. Часть пути из головы стёрлась, и немудрено. Вот этого гнилого, осклизлого пня он не помнил. Под ногами уже вьются крупные и мелкие черви, ухмылку как ветром сдуло. Поморщился, и пересилив себя, шагнул вперёд — червь задёргался под ботинком. Рома сжал челюсти и упрямо продолжил путь, изо всех сил себя подбадривая, в том числе и вслух.

Где-то в глубине души всё сильнее прорастало зёрнышко догадки — он попал в другое измерение. Возможно, те самые силы, о которых он так много размышлял, решили ему открыться.

Вдали шелохнулась верхушка дуба, и парень застыл на месте. Червяки то и дело шныряли из-под обуви парня назад, в норки.

— Ева? Это ты? — против воли вырвалось из пересохшего горла Ромы. В ответ только тишина. Даже ветер будто бы специально затих, подыгрывает лесу. Рома клялся, что больше никогда не вернётся сюда, если удастся выбраться. Даже обращался к Господу и просил простить разговор в машине, и твердил наскоро сочинённую молитву, попутно пытаясь припомнить «Отче наш».

Трудно признаться, что идёт он назад для того чтобы убедиться в собственной вменяемости. Если оставить всё как есть — тогда произошедшее навсегда останется загадкой. И мозг будет упорно зудеть, работать над этой проблемой и посылать кошмары! А если вернуться в целехонькую машину, к друзьям… Тогда вроде как ничего и не произошло.

Что он собственно знал в своей жизни? Увлечения такими вот Богом забытыми местами, раскопки на местах сражений и торговля артефактами Великой Отечественной, диггерство, а когда-то давно — граффити, и горы баночных коктейлей, смешанных с дешёвой закуской и водкой. Если выражаться языком Роминого отца, сын занимался «какой-то дребеденью непонятной».

Снова раздался шелест. Добраться до машины и уехать. Червь ничего не сможет сделать, если он существует. Кожа у него мягкая, только ткни, внутренности так и полезут. От этой мысли незадачливый путешественник немного приободрился. Разве что покоя не давал крик Юры, возникший в ушах. Снова почву пробрала вибрация, будто откликаясь на дрожь во всём теле. Ромка вскрикнул и вновь побежал. Рюкзак мотался по спине, и парень сбросил его на ходу, в грязь. Червей теперь не замечал, продвигался вперёд, с трудом вытаскивая тяжёлые ботинки из жижи. Только сейчас Рома почувствовал настоящую усталость, психологическую в том числе. Хотелось упасть и очень долго лежать в прохладной луже.

Споткнувшись, несчастный растянулся на тропинке. Расшибленное колено ныло, доставляя неудобства, снова открылась рана. «Отец всегда говорил, что эти поездки до добра не доведут — прав был!», — лихорадочно думал Рома. Поднялся, хотя тело охотно согласилось бы остаться на земле. Огляделся, словно затравленный зверь — со всех сторон спешат проклятые создания!

— Нет! Пошли прочь, уроды! — крик Ромы более походил на блеяние ягнёнка. Подволакивая ногу, парень двинулся дальше. Глаза — две круглые блестящие пуговки, рот раззявлен.

Вот уже и выход из лесу — ха! Воображение страшная штука, какие угодно вещи может сыграть с хозяином. Рома лихорадочно оттолкнулся ладонями от земли (ноготь на безымянном пальце давно сломался) и хохоча, понёсся навстречу поляне — уже виднелась «Нива». Вдруг нога опять запнулась обо что-то более вязкое, нежели земля.

С ужасом Рома приложил ладонь ко рту, и бочком, словно паук, ставший на попа, обошёл страшное зрелище.