Чудовище и тьма

Выйти из лагеря можно было только через ворота, минуя, болтающих всякую чепуху, двух расслабленных эсэсовцев. Был поздний вечер, поэтому Штанце, наклонив голову, что-то буркнул охранникам и легко вышел за периметр. Он отошёл уже на 5 шагов, как к нему обратился один из автоматчиков с просьбой отпустить его в отпуск к больной жене. Хайнрих решил не оборачиваться, но упорно жаждущий навестить своих родных эсесовец, догнал его и в свете электрического фонарика увидел, покрытое щетиной с заплывшими от ударов глазами, лицо незадачливого псевдоштурмбанфюрера. Сержант, поначалу опешил, но затем истерично заорал «Halt». И видя, что объект не желает останавливаться выпустил из своего MP38 длинную очередь в темноту…

… Гюнтер отёр рукавом, стекающую на лоб, пополам с шампанским, розоватую субстанцию и наклонился к умирающему Штанце. «Ну, что же ты, сукин кот, не рубанул меня тем славно наточенным топориком? Тогда бы и жидовочки остались бы живы, да и прислали бы сюда нового начальника лагеря. А, может тебе не приятно слышать перед смертью глаголы в сослагательном наклонении»… — даже в критических ситуациях Лашке не покидало его специфически-утончённое чувство юмора. «Так почему ж не добил то меня, Хайнрих?»

Практически потерявший сознание беглец смог пересохшими от боли губами еле слышно прошептать: «Потому, что кто-то когда-то был единственным в моей жизни дру»…… Когда началась агония, Гюнтер долго и безучастно наблюдал за её недолгим стандартным ритуалом. Затем он отошёл на пару шагов в сторону и крикнул: «Эй, Ганс, сними с этой отбивной мой новенький испорченный китель, затем закинь этот старый прострелянный шницель в кузов своего грузовичка и отвези куда следует. Да, и не вздумай забыть, сразу же тщательно вымыть там полы, а то…

… на черта раньше времени пугать этих перевозимых в нём свиней»… … Последнюю часть фразы Сергей договорил уже сидя на современном белоснежном унитазе. Он машинально коснулся, своей совсем недавно разбитой головы… Его длинные волосы были, хотя и по обыкновению, грязные, но совершенно сухие. Наверху, беспечная и недалёкая Стефания, о чём-то бестолково верещала по телефону… Василич машинально прошёлся по стене глазами, разыскивая свой чёрный китель… Потом он, зачем-то зажмурившись, звонко пукнул и, по традиции забыв подтереться, поплёлся наверх смотреть свой большущий HD-телевизор. Медленно ползущего по ступенькам и забывшего обо всём, Сергея, однако не покидало смутное, и одновременно волнующее чувство, что недавно он побывал в каком-то пронзительном и прекрасном месте, где, возможно, пережил лучшее время в его такой, ныне обыденной и предсказуемой жизни. Ему ужасно захотелось, неловко усевшись на верхнюю ступеньку и свесив ступни вниз, бормотать нечто малопонятное, типа: «… усиливайте поток тау-лептонного нейтрино… за эту жопу и верблюда не удержишь… сука, Фортинбрас, ну, на хера ты»… … Затем он сел на стул и принялся задумчиво чистить плохо помытую картошку, постепенно погружаясь в то странное состояние, какое он когда-то испытал, в первый раз, прочитав на ночь роман знаменитого Курта Воннегута — «Бойня номер 5»…