Добавить в моё избранное
36 мин, 28 сек 10715
Со временем этого добра стало столько, что хватило бы и на покупку соседнего Лихтейштейна. Но неуёмному Лашке и этого было мало, и он два дня в неделю посвящал вырыванию золотых коронок и зубов из дорогих ртов несчастных иудеев. Делал он это самолично, с истинно немецкой педантичностью. Затем в небольшом тигле Гюнтер переплавлял собранный драгоценный металл в небольшие килограммовые брусочки. Они очень были полезны для дачи взяток высшим чинам, в ведении которых находилось распределение евреев по лагерям. И он очень гордился тем, что к нему под Реймс прибывали только избранные симитские выродки. Приезжали они целыми семьями, но не более сотни человек в месяц. Но особенно дантиста Лашке интересовали маленькие разнонацинальные дочки, испуганно прижимающиеся к длинным платьям измученных дорогой матерей. O, mein Got, какое невиданное наслаждение испытывал штурмбанфюрер отрывая плачущую десятилетнюю девчушку от подола кричащей мамаши. Иногда малышка так вцеплялась в материнский костюм, что тот сползал на землю и долго тащился по пыли за нежелающей расстаться с ним девочкой. Это особенно веселило Гюнтера и окружающий его персонал, но самое сладкое он оставлял на потом…
Пару лет назад Лашке был вызван в Берлин и в местном небольшом кинотеатре он увидел американский фильм «Волшебник из страны Оз» с 16-летней Джуди Гарлэнд (Фрэнсис Этэль Гамм) в роли Элли. Её наивная внешность и особенно красивые детские губки оставили в душе (и штанах) Гюнтера неизгладимое впечатление. И он, имеющий практически неограниченные возможности в выборе интересующих его юных жертв, никак не мог заполучить в свою большую порочную постель такую желаемую «конфетку». Жаль, но долгое время никаких еврейских девчонок, пусть даже и отдалённо сладко напоминающих эту голливудскую красотку, в его лагерь не доставлялись. Штурмбанфюрер каждый раз лично руководил разгрузкой семей и уже почти потерял надежду встретить мечту его чресел (у Набокова «огонь моих чресел, так что НЕ НАДО… ), как однажды из Тулузы привезли нестандартный груз. Это были французские семьи из выявленных и расстрелянных участников сопротивления. И тут он увидел её… Капризные пухлые губы, полный презрения и ненависти взгляд, а главное, вылитая Джуди, да ещё и в 12 лет. Она крепко держала за руку стройную миловидную мать, одетую в дорогое, слегка помятое чёрное платье. Лашке подошёл поближе, чтобы внимательнее рассмотреть эту маленькое совершенство, которое, он был в этом совершенно уверен, этим же вечером будет его.
Ровно в 21.00 Гюнтер, в первый раз так по-юношески волнуясь, ждал, когда унтершарфюрер СС Ганс Ридль доставит юную прелестницу сюда, в переделанный под французский будуар времён Луи14-го, подвал его замка. Здесь было всё, начиная с огромной резной кровати с тремя подушками, и заканчивая, наполненной тёплой, нежно благоухающей цветами водой, ванной. Рядом на всякий случай стояла крепко привинченная к полу средневековая дыба. Ну, и прочие, иногда так необходимые, милые мелочи.
И вот в комнату вошла она, несколько подавленная, но не оставляющая попытки вырваться из цепких лап Ганса. Они остались одни, он — штурмбанфюрер СС и она — дочь активного участника французского сопротивления. «Ну, что ma petite douce putain (моя маленькая сладенькая шлюшка)», — как можно более ласковым голосом произнёс Гюнтер, заранее подготовленную фразу, подходя к маленькой красотульке вплотную. Девочка ничего не ответила, только взгляд её больших серых глаз стал ещё более настороженным. Лашке широким жестом пригласил её за стол, на котором, кроме всяких яств, красовались две изящные бутылки с жёлтым и зелёным «Шартрёзом». Было очевидно, что девочка была безумно голодна, но врождённая гордость не позволяла ей, сразу же, наброситься на эту, уже давно забытую еду. Отказалась она и от рюмки жёлтого тягучего ликёра. «Как же напоить, эту мелкую упрямую сучку», — несколько раздражённо подумал штурмбанфюрер и попытался влить густую янтарную жидкость силой. Маленькая француженка закашлялась и с плохо скрываемой яростью бросила: «Merde». А Гюнтеру в этот момент безумно захотелось, чтобы эти сквернословящие губки как можно скорее обхватили размечтавшуюся головку его могучего члена и… Он влил в себя целый хрустальный стакан «Арманьяка» и начал расстёгивать ширинку на своих новеньких чёрных галифе. Затем он подвёл, сразу оживший и побагровевший фаллос к её нежному удивлённому ротику. Жестом показав, чтобы она открыла его как можно шире, штурмбанфюрер приготовился к старому доброму felacio. В вожделении он закрыл глаза и вдруг, почувствовал, как острые детские зубки, с силой опытной пираньи, впились в самое основание его «ствола жизни». Опешивший Лашке резко отпрянул назад и подхватил левой рукой свой, как-то сразу загрустивший, пенис. «Ах, ты сранная французская тварь», — рявкнул он и направил жёсткую правую ладонь в направлении бледной щёчки девочки. Малышка тихо охнув, резко полетела со стула на мраморный пол.
Пару лет назад Лашке был вызван в Берлин и в местном небольшом кинотеатре он увидел американский фильм «Волшебник из страны Оз» с 16-летней Джуди Гарлэнд (Фрэнсис Этэль Гамм) в роли Элли. Её наивная внешность и особенно красивые детские губки оставили в душе (и штанах) Гюнтера неизгладимое впечатление. И он, имеющий практически неограниченные возможности в выборе интересующих его юных жертв, никак не мог заполучить в свою большую порочную постель такую желаемую «конфетку». Жаль, но долгое время никаких еврейских девчонок, пусть даже и отдалённо сладко напоминающих эту голливудскую красотку, в его лагерь не доставлялись. Штурмбанфюрер каждый раз лично руководил разгрузкой семей и уже почти потерял надежду встретить мечту его чресел (у Набокова «огонь моих чресел, так что НЕ НАДО… ), как однажды из Тулузы привезли нестандартный груз. Это были французские семьи из выявленных и расстрелянных участников сопротивления. И тут он увидел её… Капризные пухлые губы, полный презрения и ненависти взгляд, а главное, вылитая Джуди, да ещё и в 12 лет. Она крепко держала за руку стройную миловидную мать, одетую в дорогое, слегка помятое чёрное платье. Лашке подошёл поближе, чтобы внимательнее рассмотреть эту маленькое совершенство, которое, он был в этом совершенно уверен, этим же вечером будет его.
Ровно в 21.00 Гюнтер, в первый раз так по-юношески волнуясь, ждал, когда унтершарфюрер СС Ганс Ридль доставит юную прелестницу сюда, в переделанный под французский будуар времён Луи14-го, подвал его замка. Здесь было всё, начиная с огромной резной кровати с тремя подушками, и заканчивая, наполненной тёплой, нежно благоухающей цветами водой, ванной. Рядом на всякий случай стояла крепко привинченная к полу средневековая дыба. Ну, и прочие, иногда так необходимые, милые мелочи.
И вот в комнату вошла она, несколько подавленная, но не оставляющая попытки вырваться из цепких лап Ганса. Они остались одни, он — штурмбанфюрер СС и она — дочь активного участника французского сопротивления. «Ну, что ma petite douce putain (моя маленькая сладенькая шлюшка)», — как можно более ласковым голосом произнёс Гюнтер, заранее подготовленную фразу, подходя к маленькой красотульке вплотную. Девочка ничего не ответила, только взгляд её больших серых глаз стал ещё более настороженным. Лашке широким жестом пригласил её за стол, на котором, кроме всяких яств, красовались две изящные бутылки с жёлтым и зелёным «Шартрёзом». Было очевидно, что девочка была безумно голодна, но врождённая гордость не позволяла ей, сразу же, наброситься на эту, уже давно забытую еду. Отказалась она и от рюмки жёлтого тягучего ликёра. «Как же напоить, эту мелкую упрямую сучку», — несколько раздражённо подумал штурмбанфюрер и попытался влить густую янтарную жидкость силой. Маленькая француженка закашлялась и с плохо скрываемой яростью бросила: «Merde». А Гюнтеру в этот момент безумно захотелось, чтобы эти сквернословящие губки как можно скорее обхватили размечтавшуюся головку его могучего члена и… Он влил в себя целый хрустальный стакан «Арманьяка» и начал расстёгивать ширинку на своих новеньких чёрных галифе. Затем он подвёл, сразу оживший и побагровевший фаллос к её нежному удивлённому ротику. Жестом показав, чтобы она открыла его как можно шире, штурмбанфюрер приготовился к старому доброму felacio. В вожделении он закрыл глаза и вдруг, почувствовал, как острые детские зубки, с силой опытной пираньи, впились в самое основание его «ствола жизни». Опешивший Лашке резко отпрянул назад и подхватил левой рукой свой, как-то сразу загрустивший, пенис. «Ах, ты сранная французская тварь», — рявкнул он и направил жёсткую правую ладонь в направлении бледной щёчки девочки. Малышка тихо охнув, резко полетела со стула на мраморный пол.
Страница
5 из 11
5 из 11
