Глаза Зверя

Некоторое время ничего не происходило, потом раздался неожиданно звонкий голос:— Кого там Полигон принес?— Здравствуйте! Я от Григория Натаныча. Мне нужен профессор Берензон. — А больше тебе ничего не надо?! Вали нах… На хаузе, мил человек. Я набрал горсть снега и обтер раскрасневшееся лицо. Только бы не сорваться и не нахамить, иначе все пропало. — Послушайте, уважаемый… Мне нужен профессор Берензон. Натаныч сказал, что только он знает о каком-то Фенрире. — Как вы сказали? — Интонация тут же изменилась: в голосе послышалась четкая заинтересованность. — О Фенрире?— Именно. — М-м… Хорошо, сейчас впущу. Но без глупостей. И оружие придется оставить в приемной. Я выдохнул в домофон:— Согласен. Открывайте уже, а то задубел совсем!Следуя пожеланию хозяев лаборатории, оружие я сложил в специальной приемной. За мной внимательно следил невеселый молодчик. На его форме, в области груди, было несложно углядеть изображение двух медвежьих лап и надпись «Blackwater». Я посочувствовал возможным диверсантам: охрана здесь более чем серьезная. — Присядь тут, — на ломаном русском обратился ко мне суровый тип с автоматом и указал на табурет. — Мистер Берензон сейчас подойдет. Я послушно сел. И действительно, не прошло и минуты, как распахнулась окрашенная в белый цвет дверь и появился… Альберт Эйнштейн! То есть, конечно же, профессор Берензон — собственной персоной. Но такой же курчавый, взлохмаченный, с по-детски озорными глазами. — Яков Израилевич, — подчёркнуто вежливо представился он. И тут же, без остановки: — Что вам известно о Фенрире?Сразу к делу? Очень хорошо. А то каждая минута на счету. — Да, в общем-то, особо ничего. Только то, что я услышал от Григория Натаныча… не знаю, как его фамилия… — Чернобровин фамилия этого поца, — жёстко ответствовал Берензон. — Что он вам наплёл про меня и мои опыты?— Сказал, вы до чего-то докопались. И будто бы в возникновении Катаклизма виноват некий Фенрир. Кто он вообще? Бог? Дьявол?— Ни то, ни другое. — Похоже, я подобрал к исследователю ключик: его взгляд вдруг наполнился яркими искорками, и он заговорил быстрее. — Ой-вэй! Хоть кто-то воспринял моё открытие всерьёз! Наконец-то! А ведь это, может быть, величайшее достижение науки за всё время её существования! Пойдёмте, любезный, я покажу. — Яков Израилевич, а не стоит ли вначале…

Но Берензон перебил мрачного телохранителя:

— Полноте, полноте. Видите, человек заинтересован? А что это значит? Это значит, что у него есть мозг и он им таки думает! А то в вашем милом обществе я совсем одичал…

Яков Израилевич ухватил меня за рукав и потащил по коридору. — Это шанс, понимаете? Что знает один, знают все! Неведение же в нашем случае смертельно опасно! Оно грозит гибелью всему живому… — Даже так? — Я приподнял бровь. — Идёмте же! — поторопил меня эмоциональный профессор, увлекая за собой. Мы прошли тёмным коридором с единственной рабочей лампочкой на потолке. Берензон открыл магнитным ключом дверь, и она отъехала в сторону. Профессор пропустил меня вперёд, а когда я вошёл, заперся изнутри. — Садитесь, уважаемый, я имею сказать вам несколько умных слов…

— Григорий Натаныч!— Жора, в чём дело?— Эта… в карцере… — Ну!Чернобровин нахмурился. От радушия, которым он «потчевал» недавнего гостя, не осталось и следа. — Она проснулась!— Так это же хорошо. Значит, не сдохла и не сгниёт раньше времени. Значит, будет на ком проводить эксперименты. — Вы не понимаете! Она разбила камеру!— Камеру? Каким макаром? Камера висит на трёхметровой высоте, под самым потолком. — Не знаю! Подпрыгнула и размозжила… Вот так, кулаком. — Жора показал как. — А перед этим она изменилась… — Измени-илась? — протянул Григорий Натанович. — Так быстро?— Видно, сила облучения была настолько… Чернобровин не дослушал. — А ну-ка пойдём. — Куда? К ней?— Куда же ещё, идиот!Уверенной походкой Григорий Натанович направился к карцеру. Жора бросился за ним. — Но она там мечется, об стены стучится… Она опасна. — Конечно, опасна, олух ты царя небесного. Это и прекрасно. Оружие при тебе?— Да… — А наручники? Отлично. — Что вы задумали, Григорий Натаныч?На незапоминающемся лице появилась мерзкая ухмылочка. Чернобровин снял с пояса рацию и вызвал по ней дюжих лаборантов. — Я так понимаю, она теперь снорк? — убрав переговорное устройство, со странной интонацией произнёс ученый. — Возможно… я не успел рассмотреть… Но она обросла шерстью, как волк, — это могу сказать точно. — А она ничего, да?— Григорий Натаныч… Появились Дима с Лёшей — две безразличные махины в белых халатах. — Говорят, по части страсти и любви снорков не превзойти, — ни к кому конкретно не обращаясь, заметил Чернобровин. — Сам не проверял — возможности не было, — но знающие люди… — Она вам не позволит… — А вы трое мне на что?! Хотя, если не будет любви, сойдёт и секс. Так что заткнись и открой дверь. Из карцера раздавалось громкое буханье. Мутировавшая Рита продолжала биться о стены, обрушивать на толстую дверь мощные удары. В дрожащей потной руке Жоры появился магнитный ключ.