35 мин, 45 сек 1685
Но зачем?
Из шахты тянуло затхлостью, какой-то гнилью. Шуршали и приглушённо пищали крысы. С тихим свистом вырывался сквозняк.
Поляков поёжился, пытаясь рассмотреть что внизу, сделал шаг и…
Изъеденные термитами доски затрещали. Ник почувствовал как они разваливаются под его тяжестью, попытался отпрыгнуть в сторону, но было уже поздно.
— «Будто в стену с разбегу, — подумал Ник. — Какой же идиот».
Он упал на что-то острое и хрупкое. В глазах двоилось, от боли ломило во всём теле. Падая, он зацепился за какой-то выступ рёбрами, и в ушах всё ещё слышался отвратительный приглушённый хруст.
— «Наверное сломал парочку»!
Неприятная боль медленно расползлась по грудной клетке, но быстро утихла. Карманный фонарик валялся в отдалении, его луч рассеивался лежавшим на пути предметом. Ник пошевелился, застонал. Под правой лопаткой больно кольнуло.
— Зараза, — Ник медленно приподнялся, пошарил за спиной.
Рука нащупала, что-то холодное скользкое и липкое. Он сжал пальцы, вытащил находку на свет.
— Кость! — морщась, прошептал Ник. — Кажется, человеческая!
На почерневшей поверхности сохранились остатки одежды и высохшие лохмотья кожи. Поляков поднялся на ноги, отшвырнул кость в сторону и подобрал фонарь. Поводил лучом вокруг.
От увиденного по спине пробежала дрожь. Он находился в широком вертикальном штреке, каменистый пол которого был усеян человеческими костями. Остатки одежды, ременные застёжки, позеленевшая от сырости обувь и черепа. Десятки, может быть сотни черепов.
В горле пересохло, и Ник потянулся к фляге. Мертвецы никогда его не пугали. На войне он привык видеть гибель людей и хладнокровно воспринимал усеянное трупами поле, но здесь всё было по-другому. Почему в этой шахте покоились останки такого количества людей? Почему эти люди погибли и, наконец, кем они были при жизни? Вопросы будоражили воображение и ставили в тупик.
— Проклятье! — проговорил Ник. — Байрон. Подонок! Во что ты меня втянул?
Он медленно подошёл к месту своего падения, задрал голову и посмотрел на обрамлённую сломанными досками дыру.
— «Похоже, я повторил чей-то путь. И не трудно догадаться, что моим предшественником был»…
Он посмотрел себе под ноги, заметил останки, замотанные в сгнившее армейское сукно.
— Значит, бедняге повезло меньше, — Ник наклонился, дотронулся до почерневшего черепа. — Бланшар. Чёртов француз, если бы не твой паршивый дневник меня бы здесь не было.
Поляков пошарил рукой в остатках одежды, достал ржавый швейцарский нож и записную книжку. На обложке сохранились следы крысиных зубов. Сырость и грибок изъели бумагу.
Ник хлебнул из фляги, уселся на трухлявый ящик.
— Неважное место я выбрал для чтения. И всё же…
На первой странице он нашёл знакомую подпись и закреплённую в кармашке фотографию улыбчивого парня.
— Весельчак! — прошептал Ник. — И чего тебе не сиделось дома?
Размытые буквы едва читались, но он чувствовал, что в этой полуистлевшей книжке, наконец, отыщет ответы на мучившие его вопросы. Бланшар проделал большую работу, и Поляков не мог не восхищаться французом.
Он сразу же отметил сухой канцелярский стиль. Похоже, француз записывал сюда, только то, что считал наиболее важным и ценным. Только факты, мысли и выводы.
— «Третье июня 1920 года, — прочитал он. — Хочу проверить контору. Потом вернусь и осмотрю церковь. Я нашёл очень важный документ и теперь вся история видится в совершенно ином свете. Месяц назад, я желал только одного — найти этот проклятый сундук. А теперь хочу поскорее убраться. Но я человек упрямый и буду держаться, пока не открою истину. Осталось убедиться в собственной правоте…
Провалился! Господи, упал в яму и теперь на знаю, что делать. Ударился спиной. Не могу пошевелить ногами. Похоже мне крышка».
Ник покосился на череп, сморщился.
— Ну, уж нет! — прошептал он. — Со мной всё в порядке. И твою судьбу я не повторю.
Луч фонаря начал слабеть. Ник нажал на кнопку, побыл немного в темноте, затем включил фонарь снова. Дневной свет просачивался через дыру в потолке, но его оказалось не достаточно, чтобы сохранить хладнокровие. Поляков подумал о Бланшаре и ему стало не по себе.
— «Прошло часов пять, может больше, — прочитал Ник. — Здесь много крыс, одна мерзкая тварь цапнула за палец. Нашёл большую кость. Теперь вооружён.
Общество мне составляют мертвецы. Страшно. Страшно оттого, что мне неоткуда ждать помощи. Дневник спрятал накануне, в условленном месте. Надеюсь, Рональд заберёт его. Трусливый ублюдок. Так и не удалось его уговорить составить мне компанию. Впрочем, этот гад выполнил свою часть работы и, упрекать его не в чем. Он прибудет сюда из Мехико только через неделю. К тому времени уже будет поздно. О чём я говорю?
Из шахты тянуло затхлостью, какой-то гнилью. Шуршали и приглушённо пищали крысы. С тихим свистом вырывался сквозняк.
Поляков поёжился, пытаясь рассмотреть что внизу, сделал шаг и…
Изъеденные термитами доски затрещали. Ник почувствовал как они разваливаются под его тяжестью, попытался отпрыгнуть в сторону, но было уже поздно.
— «Будто в стену с разбегу, — подумал Ник. — Какой же идиот».
Он упал на что-то острое и хрупкое. В глазах двоилось, от боли ломило во всём теле. Падая, он зацепился за какой-то выступ рёбрами, и в ушах всё ещё слышался отвратительный приглушённый хруст.
— «Наверное сломал парочку»!
Неприятная боль медленно расползлась по грудной клетке, но быстро утихла. Карманный фонарик валялся в отдалении, его луч рассеивался лежавшим на пути предметом. Ник пошевелился, застонал. Под правой лопаткой больно кольнуло.
— Зараза, — Ник медленно приподнялся, пошарил за спиной.
Рука нащупала, что-то холодное скользкое и липкое. Он сжал пальцы, вытащил находку на свет.
— Кость! — морщась, прошептал Ник. — Кажется, человеческая!
На почерневшей поверхности сохранились остатки одежды и высохшие лохмотья кожи. Поляков поднялся на ноги, отшвырнул кость в сторону и подобрал фонарь. Поводил лучом вокруг.
От увиденного по спине пробежала дрожь. Он находился в широком вертикальном штреке, каменистый пол которого был усеян человеческими костями. Остатки одежды, ременные застёжки, позеленевшая от сырости обувь и черепа. Десятки, может быть сотни черепов.
В горле пересохло, и Ник потянулся к фляге. Мертвецы никогда его не пугали. На войне он привык видеть гибель людей и хладнокровно воспринимал усеянное трупами поле, но здесь всё было по-другому. Почему в этой шахте покоились останки такого количества людей? Почему эти люди погибли и, наконец, кем они были при жизни? Вопросы будоражили воображение и ставили в тупик.
— Проклятье! — проговорил Ник. — Байрон. Подонок! Во что ты меня втянул?
Он медленно подошёл к месту своего падения, задрал голову и посмотрел на обрамлённую сломанными досками дыру.
— «Похоже, я повторил чей-то путь. И не трудно догадаться, что моим предшественником был»…
Он посмотрел себе под ноги, заметил останки, замотанные в сгнившее армейское сукно.
— Значит, бедняге повезло меньше, — Ник наклонился, дотронулся до почерневшего черепа. — Бланшар. Чёртов француз, если бы не твой паршивый дневник меня бы здесь не было.
Поляков пошарил рукой в остатках одежды, достал ржавый швейцарский нож и записную книжку. На обложке сохранились следы крысиных зубов. Сырость и грибок изъели бумагу.
Ник хлебнул из фляги, уселся на трухлявый ящик.
— Неважное место я выбрал для чтения. И всё же…
На первой странице он нашёл знакомую подпись и закреплённую в кармашке фотографию улыбчивого парня.
— Весельчак! — прошептал Ник. — И чего тебе не сиделось дома?
Размытые буквы едва читались, но он чувствовал, что в этой полуистлевшей книжке, наконец, отыщет ответы на мучившие его вопросы. Бланшар проделал большую работу, и Поляков не мог не восхищаться французом.
Он сразу же отметил сухой канцелярский стиль. Похоже, француз записывал сюда, только то, что считал наиболее важным и ценным. Только факты, мысли и выводы.
— «Третье июня 1920 года, — прочитал он. — Хочу проверить контору. Потом вернусь и осмотрю церковь. Я нашёл очень важный документ и теперь вся история видится в совершенно ином свете. Месяц назад, я желал только одного — найти этот проклятый сундук. А теперь хочу поскорее убраться. Но я человек упрямый и буду держаться, пока не открою истину. Осталось убедиться в собственной правоте…
Провалился! Господи, упал в яму и теперь на знаю, что делать. Ударился спиной. Не могу пошевелить ногами. Похоже мне крышка».
Ник покосился на череп, сморщился.
— Ну, уж нет! — прошептал он. — Со мной всё в порядке. И твою судьбу я не повторю.
Луч фонаря начал слабеть. Ник нажал на кнопку, побыл немного в темноте, затем включил фонарь снова. Дневной свет просачивался через дыру в потолке, но его оказалось не достаточно, чтобы сохранить хладнокровие. Поляков подумал о Бланшаре и ему стало не по себе.
— «Прошло часов пять, может больше, — прочитал Ник. — Здесь много крыс, одна мерзкая тварь цапнула за палец. Нашёл большую кость. Теперь вооружён.
Общество мне составляют мертвецы. Страшно. Страшно оттого, что мне неоткуда ждать помощи. Дневник спрятал накануне, в условленном месте. Надеюсь, Рональд заберёт его. Трусливый ублюдок. Так и не удалось его уговорить составить мне компанию. Впрочем, этот гад выполнил свою часть работы и, упрекать его не в чем. Он прибудет сюда из Мехико только через неделю. К тому времени уже будет поздно. О чём я говорю?
Страница
8 из 11
8 из 11