Лучший из снов

Но мне было наплевать, я знал, что именно ищу, и понимал, что не продержусь ни минуты больше, чем того требуется. Я проходил комнату за комнатой, нигде не задерживаясь. Я начал чувствовать свою цель. Мне это не понравилось — эта способность появлялась лишь тогда, когда мне грозила серьезная опасность.

Я подошел к комнате Лиз. Дверь, к счастью, была открыта, и мне не пришлось открывать ее с дрожью в коленях и глубоким вдохом, как это делают в дешевых детективах. Подбежав к телу, я начал осматривать его. Почему-то я был уверен, что разгадка всего — где-то там. Когда я ощупывал труп, у меня не было ни капли брезгливости, но вместо этого появилось чувство вины. Как будто это действительно я убил ее… Ага, вот я что-то и нашел. Этим чем-то оказалась записка, написанная карандашом на клочке оберточной бумаги. Она была крепко сжата в кулачке Лиз. И как это я сразу ее не заметил? Неразборчивым подчерком на ней было набросано всего несколько слов: «никто не виновен в этом в этом мире». Дальше были брызги чернил, словно автор записки хотел написать что-то еще, но не успел и отбросил ручку. Эта фраза должна была заставить меня понять что-то очень важное… Должна была, но не смогла. Вместо этого меня осенила мысль. Я начал рыться по шкафчикам, пока не нашел ее дневник. Одна простая вещь тогда волновала меня: подчерк. Я сверил, и оказалось, что записку написала Лиз. Значит, она знала, что ее убьют, еще до того, как увидела убийцу, и попыталась предупредить… меня? Или Уолтера? Я не знал. Это мне и предстояло выяснить. Сунув в карман тетрадь, я направился… нет, не к «моему убийце», как я его начал звать про себя. А к Тому в участок, одолжить бронежилет.

Уолтер открыл дверь и, как и в прошлый раз, со странным выражением лица выстрелил мне в грудную клетку. Но Том добыл для меня лучшее, что было на складе. Меня просто толкнуло назад, но я успел ухватиться ему за руку. От испуга Уолтер выронил свой пистолет. Резко отпрянув назад, он добился своего — я разжал захват. Но, к счастью, я смог удержаться, и влетел за ним в дверь. Мне повезло и во второй раз — он не стал размахивать каким-нибудь светильником, а упал передо мной на колени с криком «убивай! Мне незачем жить!». Я сначала не понял, что он имеет ввиду, но потом сообразил, что речь идет о Лиз. Без слов поднял его и усадил на диван. Сходил, налил ему стакан холодной воды, вернулся и сел рядом. И начал говорить.

— Я не убивал Лиз. И ты тоже. Я это знаю. Мне долго это объяснять, ограничусь такой фразой — мне тоже снятся сны.

Он молчал, но перестал смотреть на меня враждебно.

— Ты мне нужен. Нужен, чтобы разобраться с тем, что происходит.

— Что происходит? Я тоже ничего не знаю, но могу сказать — мы с тобой оба неправы. Это непонятно никому… Я видел сон, как ты убил Лиз. Ты ее не убивал, и почему-то я тебе верю. Что же происходит?

— Это нам и предстоит выяснить. Пойдем в квартиру Барренов, ты мне поможешь.

На часах был полдень. Мы с Уолтом повторили путь, по которому мы шли во сне, и пытались найти разногласия. Но наши сны были одинаковы… за исключением отражений в зеркалах. К концу мы уже были готовы бросить все и пытаться найти ответ где-то еще. Но каждый раз нам казалось, что на следующем шаге попадется что-то, что окажется ключом ко всей этой истории. Мы все-таки прошли по всему пути, но так ничего не нашли. В бессилии мы сели в кресла. Квартира действительно вытягивала из нас силы. И тут Уолт спросил меня:

— Алекс, а ты ничего не находил тут до этого?

Я понял, что забыл показать ему записку.

— Точно… до тебя я нашел в ее руке записку. В ней было написано «никто не виновен в этом мире». Как думаешь, что это значит?

Безразличным тоном патологоанатома он ответил:

— Тут может быть несколько значений. Либо «никто в этом мире не виноват в чем-то, что произошло», либо «перемирие, которое случилось, не было чьей-то виной»…

У меня возникло чувство, что это говорит не Уолт, а кто-то еще. Он же тем временем продолжал.

— … Но мира тут быть не может. Вначале кто-то попытался настроить Алекса против Уолтера и Уолтера против Алекса, убив девушку и показав им друг друга. А затем связав их в над-сне…

Тут Уолт дернулся и сказал

— Извини, я немного задремал. Воздух тут плохо действует на меня, да еще и тело той, которую я любил… Я, наверное, не выдержал

— Ничего, ничего… Всего пара минут прошло. Я тоже задумался

По спине у меня пробежала дрожь. Эта квартира мне явно не нравилась.

— Алекс, ты не против, если я пойду домой? Я чувствую, что не могу тут больше быть. Мне на самом деле очень плохо.

Рассеянно я проговорил:

— Да-да, иди, все нормально. Я побуду тут еще немного.

— Ты уверен? Ты тоже выглядишь так себе. я думаю, будет лучше, если ты тоже пойдешь отсюда.

— Ладно. Я сейчас тоже пойду. Только попью чего-нибудь.