Добавить в моё избранное
32 мин, 45 сек 8854
Вот за это, говорят, его и убили.
Будучи человеком предусмотрительным, Иван Петрович еще вчера ночью, лишь только стемнело, взобрался на фонарный столб и подключил свой Персональный Индексатор Пенсии к торчащим из разбитого плафона проводам. Ведь многим другим, чтобы обеспечить работу чудо-прибора, приходилось вертеть ручку динамо-машины или остервенело жать рычаг вечного фонарика, именуемого в народе «жучком». Прибор застрекотал и выстрелил лентой новеньких миллионорублевок. Конечно, если провести апгрейд на черном рынке, то не придется тратить бумагу на такую мелочь — можно будет печатать «миллиардики», причем с собственным портретом на обороте — расплачиваться гораздо удобнее, да и экономия бумаги, опять же. Бумага в стране подходила к концу, и все чаще пересказывались жуткие истории о тех, кого освежевали прямо на улице или в темном подъезде — мясо съедали, из костей изготавливали концептуальную каркасную мебель — строго по картинкам из каталога IKEA — а кожу разрезали на длинные ленты, высушивали до состояния пергамента, после чего заправляли в Индексатор.
Взмахнув свежеотпечатанной на Индексаторе пачкой «миллиончиков», Иван Петрович остановил рейсовый автобус — втиснуться мог лишь кто-то один, а на остановке, как на грех, топталась еще одна, грозного вида, старуха.
— Извините, но мне очень надо, у меня дело государственной важности! — воскликнул Иван Петрович, нисколько не лукавя, и втиснулся на подножку.
— Всем надо, у всех дело государственной важности! — закричала оскорбленная таким его поведением старуха и рванула Ивана Петровича за руку, так что он вылетел из автобуса и упал лицом в лужу. — Хам трамвайный! Наверняка пособник этих, которые устроили геноцид простых стариков, навроде меня!
… Речь шла, конечно же, о приснопамятном Исходе. Правивший на тот момент страной Совет Старейшин принял решение не мелочиться с регулярным повышением пенсий, а просто раздал каждому престарелому жителю страны Персональный Индексатор Пенсий — специальную печатную машинку, на которой можно было отпечатать денег столько, сколько нужно или даже столько, сколько хочется (вторая цифра обычно намного превышала первую). Кто же знал, что столь прогрессивное начинание закончится тем, чем закончилось?!
— Нет, вы не понимаете! — воскликнул в сердцах Иван Петрович, ударяя по голове наглой старухи своей освинцованной тростью. — У меня же дело госу…
— Да что же делаетса-а-а-а! — запричитала та, вытирая текущие по грязному, опухшему лицу, слезы. — Меня, меня! Начинавшую свой трудовой путь простой кряхтелкой в общественной уборной, затем — тужильщицей-пердельщицей в кал-хозе «Красный Пурген»! Меня — ставшую потом квалифицированной штамповщицей-фасовщицей, наполнявшей Главное Дерьмохранилище страны увесистыми слитками кала 958-й пробы, награжденную почетным знаком «За усердие на толчке третьей степени»! Меня…
— А я — Заслуженный Калопроизводитель Первой Категории, — мстительно ответствовал Иван Петрович, пнул старуху ногой и резким рывком закрыл автобусную дверь.
Старуха остервенело крутила ручку динамо-машины, пытаясь заставить свой Индексатор напечатать удостоверение даже круче, чем у Ивана Петровича, но автобус уже ушел, и ей теперь придется ждать следующего. Но удостоверение пригодится в любом случае, подумала она, продолжая вертеть эбонитовую ручку.
Да, вообще, с этими Индексаторами все шло как-то не так, как представлялось: вначале, жизнь стала похожей на сказку — можно было подойти к прилавку любого магазина и проиндексировать пенсию ровно настолько, чтобы хватило на весь ассортимент. Потом, чтобы повысить качество жизни престарелых, для всех лиц трудоспособного возраста была введена Сексуальная Повинность — один день в неделю следовало отрабатывать в специальном Гериатрическом Публичном Доме. Ибо каждая рядовая кряхтелка, всю свою молодость и зрелость, днями и ночами не встававшая с унитаза ради процветания родной страны, имела право, хотя бы в старости, на получение всех недополученных ранее удовольствий — иного, не связанного с процессом дефекации, плана. Затем, было решено, что священная обязанность молодых — стать добровольными донорами внутренних органов. Ведь многие члены Стахановского Движения подорвали свои сфинктеры и здоровье в целом, выжимая из себя двадцать одну дневную норму за раз, немыслимо приближая тем самым момент наступления светлого будущего. Конечно же, они имели полное право лечения за счет тех, кто, по идее, должен был пользоваться плодами их титанических усилий! Сторонники господствовавшей геронтократической идеологии выходили на улицу, гордо нацепив на голову ночной горшок, служивший лишним напоминанием об их выдающихся заслугах перед страной.
Правда, неблагодарное молодое поколение (ведь сами, сами вырастили этих оболтусов!
Будучи человеком предусмотрительным, Иван Петрович еще вчера ночью, лишь только стемнело, взобрался на фонарный столб и подключил свой Персональный Индексатор Пенсии к торчащим из разбитого плафона проводам. Ведь многим другим, чтобы обеспечить работу чудо-прибора, приходилось вертеть ручку динамо-машины или остервенело жать рычаг вечного фонарика, именуемого в народе «жучком». Прибор застрекотал и выстрелил лентой новеньких миллионорублевок. Конечно, если провести апгрейд на черном рынке, то не придется тратить бумагу на такую мелочь — можно будет печатать «миллиардики», причем с собственным портретом на обороте — расплачиваться гораздо удобнее, да и экономия бумаги, опять же. Бумага в стране подходила к концу, и все чаще пересказывались жуткие истории о тех, кого освежевали прямо на улице или в темном подъезде — мясо съедали, из костей изготавливали концептуальную каркасную мебель — строго по картинкам из каталога IKEA — а кожу разрезали на длинные ленты, высушивали до состояния пергамента, после чего заправляли в Индексатор.
Взмахнув свежеотпечатанной на Индексаторе пачкой «миллиончиков», Иван Петрович остановил рейсовый автобус — втиснуться мог лишь кто-то один, а на остановке, как на грех, топталась еще одна, грозного вида, старуха.
— Извините, но мне очень надо, у меня дело государственной важности! — воскликнул Иван Петрович, нисколько не лукавя, и втиснулся на подножку.
— Всем надо, у всех дело государственной важности! — закричала оскорбленная таким его поведением старуха и рванула Ивана Петровича за руку, так что он вылетел из автобуса и упал лицом в лужу. — Хам трамвайный! Наверняка пособник этих, которые устроили геноцид простых стариков, навроде меня!
… Речь шла, конечно же, о приснопамятном Исходе. Правивший на тот момент страной Совет Старейшин принял решение не мелочиться с регулярным повышением пенсий, а просто раздал каждому престарелому жителю страны Персональный Индексатор Пенсий — специальную печатную машинку, на которой можно было отпечатать денег столько, сколько нужно или даже столько, сколько хочется (вторая цифра обычно намного превышала первую). Кто же знал, что столь прогрессивное начинание закончится тем, чем закончилось?!
— Нет, вы не понимаете! — воскликнул в сердцах Иван Петрович, ударяя по голове наглой старухи своей освинцованной тростью. — У меня же дело госу…
— Да что же делаетса-а-а-а! — запричитала та, вытирая текущие по грязному, опухшему лицу, слезы. — Меня, меня! Начинавшую свой трудовой путь простой кряхтелкой в общественной уборной, затем — тужильщицей-пердельщицей в кал-хозе «Красный Пурген»! Меня — ставшую потом квалифицированной штамповщицей-фасовщицей, наполнявшей Главное Дерьмохранилище страны увесистыми слитками кала 958-й пробы, награжденную почетным знаком «За усердие на толчке третьей степени»! Меня…
— А я — Заслуженный Калопроизводитель Первой Категории, — мстительно ответствовал Иван Петрович, пнул старуху ногой и резким рывком закрыл автобусную дверь.
Старуха остервенело крутила ручку динамо-машины, пытаясь заставить свой Индексатор напечатать удостоверение даже круче, чем у Ивана Петровича, но автобус уже ушел, и ей теперь придется ждать следующего. Но удостоверение пригодится в любом случае, подумала она, продолжая вертеть эбонитовую ручку.
Да, вообще, с этими Индексаторами все шло как-то не так, как представлялось: вначале, жизнь стала похожей на сказку — можно было подойти к прилавку любого магазина и проиндексировать пенсию ровно настолько, чтобы хватило на весь ассортимент. Потом, чтобы повысить качество жизни престарелых, для всех лиц трудоспособного возраста была введена Сексуальная Повинность — один день в неделю следовало отрабатывать в специальном Гериатрическом Публичном Доме. Ибо каждая рядовая кряхтелка, всю свою молодость и зрелость, днями и ночами не встававшая с унитаза ради процветания родной страны, имела право, хотя бы в старости, на получение всех недополученных ранее удовольствий — иного, не связанного с процессом дефекации, плана. Затем, было решено, что священная обязанность молодых — стать добровольными донорами внутренних органов. Ведь многие члены Стахановского Движения подорвали свои сфинктеры и здоровье в целом, выжимая из себя двадцать одну дневную норму за раз, немыслимо приближая тем самым момент наступления светлого будущего. Конечно же, они имели полное право лечения за счет тех, кто, по идее, должен был пользоваться плодами их титанических усилий! Сторонники господствовавшей геронтократической идеологии выходили на улицу, гордо нацепив на голову ночной горшок, служивший лишним напоминанием об их выдающихся заслугах перед страной.
Правда, неблагодарное молодое поколение (ведь сами, сами вырастили этих оболтусов!
Страница
6 из 10
6 из 10
