Соседи

Нет ответа, только какая-то возня на кухне.

Я прошел через просторный зал, открыл дверь и…

— Давай, выходи! Я тебя слышу. Нужно звонить в поли… господи… — голос мой превратился в писклявый шепот. — Господи… господи…

Игорь лежал рядом с обеденным столом. Ноги раскинуты в стороны, правая рука неестественно вывернута. Головы видно не было. Ее закрывала маленькая спинка… Спинка маленькой девочки в желтой, с красными розами ночнушке. Девочка уселась на свои ноги и склонилась над Игорем, будто пыталась что-то рассмотреть. Из-под ее тощей задницы торчали две грязных, босых ступни. Темные волосы напоминали старую мочалку.

— Лиза? — выдавил я из себя. — Что ты делаешь?

Девочка подняла голову и медленно, будто в каком-то странном трансе, оглянулась. Я… я все отдам, чтобы забыть то, что увидел. Забыть черные, бездонные провалы вместо ее глаз. Забыть перепачканное кровью лицо. Забыть ее огромную, распахнутую пасть, в которой вместо зубов и языка крылась все та же чернота. Забыть ее тощие руки. Забыть, как она протянула их ко мне, вставая. Забыть утробное шипение, вырвавшееся из ее глотки…

Я плохо помню то, что происходило дальше. Помню, как швырнул в нее керосиновую лампу. Помню, как загорелся дом. Помню, как возился с замком зажигания в «тойоте», а с веранды своими провалами на меня смотрела объятая пламенем девочка. Дорога домой осталась где-то за кадром. Возможно, я проблевался по пути. Чувствовал во рту этот мерзкий привкус, пока не залил его коньяком… (клякса на бумаге).

Очнулся около своей квартиры со связкой ключей в руках. Минут пять пытался открыть дверь, и столько же — закрыть. Так тряслись руки. Они до сих пор трясутся, а ведь я выпил уже полбутылки.

Не знаю, видел ли я то, что видел. А, может быть, я просто сошел с ума и убил их всех? Я не знаю… я уже ничего не знаю… Вот и сейчас… Зачем я все это пишу? Да еще и ручкой! Ноутбук остался у Игоря… Мне бы валить отсюда куда подальше. Я же писатель детективов и знаю, что к чему. Везде мои отпечатки пальцев… Я в полной жопе… Кто поверит в мою безумную историю? Не хочу в психушку… Черт… вроде бы…

— … вроде бы входная дверь открылась. Пойду проверю.

Александр Владимирович отложил тетрадь и посмотрел на гостя.

— Это все? — спросил Николай после короткой паузы.

— Все, — подтвердил хозяин кабинета.

— Очень… любопытно. И что стало с этим писателем?

— Неизвестно. В его квартире начался пожар, но пожарные подъехали вовремя. Многое удалось спасти. В прихожей все в крови, но самого Бурского пока не нашли.

— Не стоит и пытаться… Можно? — мужчина кивнул в сторону дневника.

— Почему это? — удивился Александр Владимирович, протягивая записки.

Вопрос остался без ответа. Николай небрежно пролистал страницы и потянулся за дипломатом. Из него он достал прозрачный пакет с герметичной застежкой, опустил в него тетрадь и засунул обратно. Щелкнули замочки.

— Это же вещдок, — возмутился Александр Владимирович. — У нас уголовное дело…

— Какое уголовное дело? — улыбнулся Николай.

— Как «какое»? — опешил тот.

— Нет никакого дела. Вам ясно?

— Да вы что… А газеты? А телевидение? Резонанс…

— Это — ваши проблемы, которые мы настоятельно советуем решить.

Александр Владимирович открыл было рот, но передумал. Гость, тем временем, поднялся со стула и направился к выходу.

— Николай, — хозяин кабинета окликнул мужчину у самых дверей. — Так это — правда? Все, что написано — правда?

Тот долго смотрел Александру Владимировичу в глаза… даже слишком долго.

— Вы в своем уме? — наконец произнес он и улыбнулся самой располагающей улыбкой. — Парень съехал с катушек. Печально, но так бывает. Всего хорошего.