Добавить в моё избранное
34 мин, 38 сек 6730
Брезгливый, самодовольный взгляд исчез едва отец Никодим начал поворачиваться к своему сыну. Мальчик свесил голову на грудь. С губ длинной струйкой потекла слюна.
— Хороший актер, не правда ли? Этот сукин сын дурит отца ради какой-то наркоты, которой ему «снимают адские муки», — проговорил старик. Последние три слова он выговорил очень четко и медленно.
Глава поселения Антип Хоромин, облачившийся в черные одеяния, восседал на кресле, похожем на трон ассирийского царя. По обе стороны стояли «стражники» — мускулистые парни, вооруженные топорами с длинными ручками. У ног «царя» сидела дочь священника. Наложница не поднимала взгляда и исподлобья наблюдала за происходящим.
Я хотел разглядеть ее лучше, прильнул к щели и тут же отпрянул. Резкие пары керосина проникли в мои легкие. Им были облиты бревна.
— Они с-сожгут нас… Они убили всех… С-следственная комиссия, п-приехавшая сегодня… Они спустили на них свору собак. — Голос Васильева сильно дрожал. Он сел, обхватив колени, и заплакал.
Послышался рев приближающегося трактора. Закрыв нос рукавом, я взглянул в щель. Тягач отбуксировал мою машину на свалку, где буйным пламенем уже горел грузовик старика.
Мужчина, участвовавший в похоронах, облил мою «девятку» из канистры. Кто-то бросил факел. Автомобиль охватило буйное пламя. Другой трактор подвез белую «Ниву» с синими полосками на борту. «Служба участковых оперуполномоченных милиции» — прочел я вслух крупную надпись. Васильев проводил свою машину взглядом.
— Нужно попытаться отсюда выбраться! — крикнул я и принялся бить плечом о стены.
— Напрасно, сынок. Если ты даже и выломаешь такую стену, они спустят на тебя собак, — обреченно проговорил старик.
Обессилев, я сел на землю. Один из сорванцов швырнул в щель очередную крысу. Мерзкая тварь расцарапала мне ноги и скрылась из виду.
— Мне всегда было интересно, чем их так держит это дерево. Сегодня я узнал и теперь должен поплатиться за свое любопытство. Я прожил в этом городе не один десяток лет, и всегда полагал, что эта свалка автомобилей дело рук городских. Оказалось, что это машины бедолаг, заплутавших в дороге, водителей, привозивших в магазин продукты и дальнобойщиков, решивших отдохнуть на природе у костра. — Старик встал, опираясь о стены. Он прильнул к щели. Окинул взглядом свой грузовик, догорающий в огне, затем стол под деревом. — Этой старушке, — он кивнул на пациентку больницы, — восемнадцать лет, удивительно, не правда ли. Это дерево обладает определенным влиянием на людей. Сегодня в больнице я пробрался в регистратуру. Нашел карты отца Никодима и Антипа Хоромина. Священник родился в 1901 году. Последний раз обращался за помощью врача в сорок седьмом — неправильно срослась кость, раздробленная пулей под Орлом. А Антипу… если верить истории болезни, с выпиской из земской больницы, сто сорок семь лет.
— Но как это возможно? — изумился я.
— Не знаю. Эту несчастную отлучили от дерева за интимную связь с водителем грузовика, привозившего в наш город бензин. Я предполагаю, что этот кретин знал о тайне этого городка, но все равно пошел на преступление. Он изнасиловал девушку, за что отдал жизнь. А ее заперли в больницу, где она так и не дождалась прощения, — старик смотрел на старушку, забившуюся в угол, словно испуганный ребенок.
Старушка дико завопила, а затем расхохоталась.
— Гори оно синим пламенем! Синим пламенем! — старушка заметалась в приступе сумасшествия.
Люди начали собираться вокруг поляны плотным кольцом. Они занимали места на трибуне, но никто не спешил садиться. Десятки, сотни людей двигались плотной толпой, выстраивались в тесные ряды и брались за руки.
— Синим пламенем! — не унималась сумасшедшая, — Да, чертовы ублюдки! Давайте, возьмемся за руки и споем! Я люблю хоровод! Мерзкие уроды! Иииха!
Сверху открылся люк. Несколько сильных рук схватили старушку за волосы и одежду, подняли наверх. Люк захлопнулся. Засовы вернулись на место, отгородив нас от свободы.
Старушку приволокли к столу, который должен был исполнить роль алтаря. Мужчина, державший руку старушки, получил смачный плевок в лицо. Вновь отчаянный хохот, который прервал сильный удар в челюсть. Голова несчастной свисла на грудь.
Тело уложили на алтарь, обвешенный разноцветным тряпьем и украшенный искусной резьбой. Связали руки и ноги.
Стих лай. Люди принялись топать ногами. Отец Никодим взобрался на алтарь. Священник скрестил пальцы и вознес руки к небу. На алтарь взобрался мужчина. Он разжал челюсти старушки. Достал нож, и резким движением отрезал язык.
Старушка пришла в себя. Жалкая попытка выпутаться была пресечена еще одним, более сильным ударом. Отец Никодим достал из кармана бутыль и облил старушку какой-то жидкостью. И вновь вознес руки к небу.
— Мы живем, пока благословение дерева на нас! Ведает оно о помыслах наших и намерениях.
— Хороший актер, не правда ли? Этот сукин сын дурит отца ради какой-то наркоты, которой ему «снимают адские муки», — проговорил старик. Последние три слова он выговорил очень четко и медленно.
Глава поселения Антип Хоромин, облачившийся в черные одеяния, восседал на кресле, похожем на трон ассирийского царя. По обе стороны стояли «стражники» — мускулистые парни, вооруженные топорами с длинными ручками. У ног «царя» сидела дочь священника. Наложница не поднимала взгляда и исподлобья наблюдала за происходящим.
Я хотел разглядеть ее лучше, прильнул к щели и тут же отпрянул. Резкие пары керосина проникли в мои легкие. Им были облиты бревна.
— Они с-сожгут нас… Они убили всех… С-следственная комиссия, п-приехавшая сегодня… Они спустили на них свору собак. — Голос Васильева сильно дрожал. Он сел, обхватив колени, и заплакал.
Послышался рев приближающегося трактора. Закрыв нос рукавом, я взглянул в щель. Тягач отбуксировал мою машину на свалку, где буйным пламенем уже горел грузовик старика.
Мужчина, участвовавший в похоронах, облил мою «девятку» из канистры. Кто-то бросил факел. Автомобиль охватило буйное пламя. Другой трактор подвез белую «Ниву» с синими полосками на борту. «Служба участковых оперуполномоченных милиции» — прочел я вслух крупную надпись. Васильев проводил свою машину взглядом.
— Нужно попытаться отсюда выбраться! — крикнул я и принялся бить плечом о стены.
— Напрасно, сынок. Если ты даже и выломаешь такую стену, они спустят на тебя собак, — обреченно проговорил старик.
Обессилев, я сел на землю. Один из сорванцов швырнул в щель очередную крысу. Мерзкая тварь расцарапала мне ноги и скрылась из виду.
— Мне всегда было интересно, чем их так держит это дерево. Сегодня я узнал и теперь должен поплатиться за свое любопытство. Я прожил в этом городе не один десяток лет, и всегда полагал, что эта свалка автомобилей дело рук городских. Оказалось, что это машины бедолаг, заплутавших в дороге, водителей, привозивших в магазин продукты и дальнобойщиков, решивших отдохнуть на природе у костра. — Старик встал, опираясь о стены. Он прильнул к щели. Окинул взглядом свой грузовик, догорающий в огне, затем стол под деревом. — Этой старушке, — он кивнул на пациентку больницы, — восемнадцать лет, удивительно, не правда ли. Это дерево обладает определенным влиянием на людей. Сегодня в больнице я пробрался в регистратуру. Нашел карты отца Никодима и Антипа Хоромина. Священник родился в 1901 году. Последний раз обращался за помощью врача в сорок седьмом — неправильно срослась кость, раздробленная пулей под Орлом. А Антипу… если верить истории болезни, с выпиской из земской больницы, сто сорок семь лет.
— Но как это возможно? — изумился я.
— Не знаю. Эту несчастную отлучили от дерева за интимную связь с водителем грузовика, привозившего в наш город бензин. Я предполагаю, что этот кретин знал о тайне этого городка, но все равно пошел на преступление. Он изнасиловал девушку, за что отдал жизнь. А ее заперли в больницу, где она так и не дождалась прощения, — старик смотрел на старушку, забившуюся в угол, словно испуганный ребенок.
Старушка дико завопила, а затем расхохоталась.
— Гори оно синим пламенем! Синим пламенем! — старушка заметалась в приступе сумасшествия.
Люди начали собираться вокруг поляны плотным кольцом. Они занимали места на трибуне, но никто не спешил садиться. Десятки, сотни людей двигались плотной толпой, выстраивались в тесные ряды и брались за руки.
— Синим пламенем! — не унималась сумасшедшая, — Да, чертовы ублюдки! Давайте, возьмемся за руки и споем! Я люблю хоровод! Мерзкие уроды! Иииха!
Сверху открылся люк. Несколько сильных рук схватили старушку за волосы и одежду, подняли наверх. Люк захлопнулся. Засовы вернулись на место, отгородив нас от свободы.
Старушку приволокли к столу, который должен был исполнить роль алтаря. Мужчина, державший руку старушки, получил смачный плевок в лицо. Вновь отчаянный хохот, который прервал сильный удар в челюсть. Голова несчастной свисла на грудь.
Тело уложили на алтарь, обвешенный разноцветным тряпьем и украшенный искусной резьбой. Связали руки и ноги.
Стих лай. Люди принялись топать ногами. Отец Никодим взобрался на алтарь. Священник скрестил пальцы и вознес руки к небу. На алтарь взобрался мужчина. Он разжал челюсти старушки. Достал нож, и резким движением отрезал язык.
Старушка пришла в себя. Жалкая попытка выпутаться была пресечена еще одним, более сильным ударом. Отец Никодим достал из кармана бутыль и облил старушку какой-то жидкостью. И вновь вознес руки к небу.
— Мы живем, пока благословение дерева на нас! Ведает оно о помыслах наших и намерениях.
Страница
8 из 11
8 из 11
