Добавить в моё избранное
34 мин, 38 сек 6731
Оно любит, и заботиться о нас! Избавляет от недугов, придает сил! Так воздадим же почести ему!
— Воздадим! — вторила толпа.
— Да помолимся об искуплении!
— Помолимся!
— Отблагодарим благодетеля и вершителя! Амин!
— Аминь! — выкрикнули сотни голосов. Толпа продолжала топать.
Отец Никодим запел. Язык походил на старославянский. Толпа подпевала своему пастырю. Барабан задавал ритм, и священник не всегда попадал в такт.
Спустившись вниз, он взял факел и бросил его к ногам старушки. Алтарь заполыхал. По толпе прошел гул ликования.
Ветер принес запах горелой человеческой плоти. Вику и Васильева вырвало.
Я хотел сесть и отвернуться, но старик остановил меня.
— Смотрите! Смотрите на дерево! — воскликнул он.
Дуб словно ожил. В нем бурлила чудовищная сила. Под корой что-то копошилось. Тут и там появлялись выпуклости. Кора становилось эластичной. Выпуклости приняли очертания человеческих лиц, застывших в истошном крике. Дерево обросло ими до самой кроны.
Очертания огромной пасти в полутора метрах от земли появлялось постепенно. Сначала глубоко посаженные глаза — красные, горевшие в темноте, словно раскаленное железо. Затем морщинистый лоб, нос и клыки размером с руку взрослого мужчины.
На ветках появились почки. Затем распустились листья.
По земле пробежала дрожь и на поверхности показались корни. Я взглянул на людей. Они до сих пор держались за руки. Их пальцы превратились в ветки-плети, а ноги корнями уходили в землю. Сами люди теперь были не живее тех истуканов, что ограждали адскую долину.
Антип Хоромин прирос к трону и стал похож на скульптуру.
Лишь отец Никодим и четверо его помощников сохраняли человеческий облик.
Пасть приняла четкие очертания. Она разомкнула пасть и издала рык. Затем принялась за «еду». Алтарь — обеденный стол был опустошен за несколько секунд.
Вика прижалась ко мне. Она плакала, прикусив нижнюю губу.
Отец Никодим медленным движением вытер с лица брызги крови. И сразу же дал какой-то условный сигнал своим помощникам.
— Господи, оно сожрет нас! Господи! — сержант прикусил ладонь и зарыдал сильнее. Встал на ноги принялся бить кулаками по бревнам. — Выпустите меня, пожалуйста! Умоляю Вас! Я никому не расскажу! Умоляю!
Вновь распахнулся зев люка. Руки схватили Васильева и подняли наверх. Его ноги практически скрылись из виду, когда я схватился за штанины. Мне удалось втащить парня обратно по пояс, прежде чем крепкий удар по измученной голове свалил меня на пол.
Васильев кричал и тщетно пытался освободиться.
Сруб обложили соломой. Отец Никодим взял факел и подошел к нам.
— Вы найдете успокоение, дети мои! Молитесь об искуплении и прощении! — проговорил он и бросил факел на крышу.
Наша «клетка» вспыхнула, словно новогодняя петарда.
— На землю! — Я уложил Вику лицом вниз. Сруб наполнило едким дымом в считанные секунды.
Старик сидел на прежнем месте с отсутствующим взглядом.
Рыть подкоп оказалось намного сложнее, чем мне казалось. Пальцами я вгрызался в каменистую землю, пока не уперся в железные планки.
— Бесполезно, сынок! — старик подобрался ко мне. — Под ними бетонное основание.
Одна из планок соскочила с пазов. И в мою голову пришла неплохая идея. Я собрал все планки. Перевязал лицо оторванным рукавом. Старик без слов понял мой замысел и помог выложить планки под потолком.
— Я чувствую, у тебя есть хороший план. Но что ты будешь делать с этими четырьмя парнями? — спросил старик.
— Планки защитят нас от разваливающегося потолка. Люки металлические и они могут нас травмировать. Когда стена немного подгорит, я вышибу ее плечом. А потом нам придется бежать.
— План — дерьмо! — крикнул старик. — У меня есть идея лучше. Мы выиграем время если побежим через канатный мост через овраг. В том месте он глубокий, метров одиннадцать, крутой и шириной в три метра. Они пойдут в обход, если мы успеем отвязать канат и распустить мост. К тому же у нас будет немного времени, пока они будут отвязывать собак.
— Отлично! — проговорил я и прильнул к земле.
Один из помощников священника разгадал наш замысел и принялся вытаскивать планки. Я схватился за уплывающий конец очередной и толкнул ее изо всех сил. Планка угодила в лицо мужчины. Послышался хруст ломающейся кости.
Я обернулся. Старик уже стоял у стены, готовясь помочь мне. Он держал кусок доски, по которой я должен был бить, чтобы удар пришелся по всем бревнам. Иначе пришлось бы выбивать бревна по одному.
Стена развалилась с первого удара. Сноп искр обжег мне лицо, но я не обратил внимания на боль. Схватил Вику за руку, и мы побежали к оврагу. Старик с размаху ударил подоспевшему парню. И сильно хромая, заковылял за нами.
— Поймать!
— Воздадим! — вторила толпа.
— Да помолимся об искуплении!
— Помолимся!
— Отблагодарим благодетеля и вершителя! Амин!
— Аминь! — выкрикнули сотни голосов. Толпа продолжала топать.
Отец Никодим запел. Язык походил на старославянский. Толпа подпевала своему пастырю. Барабан задавал ритм, и священник не всегда попадал в такт.
Спустившись вниз, он взял факел и бросил его к ногам старушки. Алтарь заполыхал. По толпе прошел гул ликования.
Ветер принес запах горелой человеческой плоти. Вику и Васильева вырвало.
Я хотел сесть и отвернуться, но старик остановил меня.
— Смотрите! Смотрите на дерево! — воскликнул он.
Дуб словно ожил. В нем бурлила чудовищная сила. Под корой что-то копошилось. Тут и там появлялись выпуклости. Кора становилось эластичной. Выпуклости приняли очертания человеческих лиц, застывших в истошном крике. Дерево обросло ими до самой кроны.
Очертания огромной пасти в полутора метрах от земли появлялось постепенно. Сначала глубоко посаженные глаза — красные, горевшие в темноте, словно раскаленное железо. Затем морщинистый лоб, нос и клыки размером с руку взрослого мужчины.
На ветках появились почки. Затем распустились листья.
По земле пробежала дрожь и на поверхности показались корни. Я взглянул на людей. Они до сих пор держались за руки. Их пальцы превратились в ветки-плети, а ноги корнями уходили в землю. Сами люди теперь были не живее тех истуканов, что ограждали адскую долину.
Антип Хоромин прирос к трону и стал похож на скульптуру.
Лишь отец Никодим и четверо его помощников сохраняли человеческий облик.
Пасть приняла четкие очертания. Она разомкнула пасть и издала рык. Затем принялась за «еду». Алтарь — обеденный стол был опустошен за несколько секунд.
Вика прижалась ко мне. Она плакала, прикусив нижнюю губу.
Отец Никодим медленным движением вытер с лица брызги крови. И сразу же дал какой-то условный сигнал своим помощникам.
— Господи, оно сожрет нас! Господи! — сержант прикусил ладонь и зарыдал сильнее. Встал на ноги принялся бить кулаками по бревнам. — Выпустите меня, пожалуйста! Умоляю Вас! Я никому не расскажу! Умоляю!
Вновь распахнулся зев люка. Руки схватили Васильева и подняли наверх. Его ноги практически скрылись из виду, когда я схватился за штанины. Мне удалось втащить парня обратно по пояс, прежде чем крепкий удар по измученной голове свалил меня на пол.
Васильев кричал и тщетно пытался освободиться.
Сруб обложили соломой. Отец Никодим взял факел и подошел к нам.
— Вы найдете успокоение, дети мои! Молитесь об искуплении и прощении! — проговорил он и бросил факел на крышу.
Наша «клетка» вспыхнула, словно новогодняя петарда.
— На землю! — Я уложил Вику лицом вниз. Сруб наполнило едким дымом в считанные секунды.
Старик сидел на прежнем месте с отсутствующим взглядом.
Рыть подкоп оказалось намного сложнее, чем мне казалось. Пальцами я вгрызался в каменистую землю, пока не уперся в железные планки.
— Бесполезно, сынок! — старик подобрался ко мне. — Под ними бетонное основание.
Одна из планок соскочила с пазов. И в мою голову пришла неплохая идея. Я собрал все планки. Перевязал лицо оторванным рукавом. Старик без слов понял мой замысел и помог выложить планки под потолком.
— Я чувствую, у тебя есть хороший план. Но что ты будешь делать с этими четырьмя парнями? — спросил старик.
— Планки защитят нас от разваливающегося потолка. Люки металлические и они могут нас травмировать. Когда стена немного подгорит, я вышибу ее плечом. А потом нам придется бежать.
— План — дерьмо! — крикнул старик. — У меня есть идея лучше. Мы выиграем время если побежим через канатный мост через овраг. В том месте он глубокий, метров одиннадцать, крутой и шириной в три метра. Они пойдут в обход, если мы успеем отвязать канат и распустить мост. К тому же у нас будет немного времени, пока они будут отвязывать собак.
— Отлично! — проговорил я и прильнул к земле.
Один из помощников священника разгадал наш замысел и принялся вытаскивать планки. Я схватился за уплывающий конец очередной и толкнул ее изо всех сил. Планка угодила в лицо мужчины. Послышался хруст ломающейся кости.
Я обернулся. Старик уже стоял у стены, готовясь помочь мне. Он держал кусок доски, по которой я должен был бить, чтобы удар пришелся по всем бревнам. Иначе пришлось бы выбивать бревна по одному.
Стена развалилась с первого удара. Сноп искр обжег мне лицо, но я не обратил внимания на боль. Схватил Вику за руку, и мы побежали к оврагу. Старик с размаху ударил подоспевшему парню. И сильно хромая, заковылял за нами.
— Поймать!
Страница
9 из 11
9 из 11
