Добавить в моё избранное
32 мин, 31 сек 2895
Плечо отозвалось обжигающей болью. Он машинально сжал пульсирующий сустав и почувствовал, что еще чуть-чуть и потеряет сознание.
В мозгу наступило какое-то безмолвное отупение, его повело в сторону. Так, в абсолютной тишине, медленно оседая на землю, он еще какое-то время пялился на три замерших в глубине леса светлых силуэта, когда один из них — тот, что стоял посередине — внезапно рванул вперед и растаял сияющей полосой чуть ли не в двух шагах от него, обдав тугим потоком воздуха. Внутри живота повис тяжелый кусок льда.
Наверху что-то сверкнуло, издав глухое металлическое бряцанье.
Он запрокинул потяжелевшую голову и, окончательно потеряв ощущение реальности происходящего, какие-то доли секунды одним лишь мозгом фиксировал, как с верхушек ближайших сосен, извиваясь тугими хлесткими кольцами, выстрелили тонкие как нити железные цепи, ударили в тело, опутали стальной паутиной. Защемив складками кожу, они, словно живые, стянули запястья, туго обернулись вокруг шеи, пояса, бедер и резко дернули вверх, отрывая его от земли, сдавливая, ломая и выкручивая позвоночник. Визгливый ветер ледяной струей ударил в лицо и иглами набился в легкие. Уже теряя сознание от ужаса и боли, он увидел красивый пухлый рот с высунутым от напряжения кончиком острого язычка и две изящные женские руки, торопливо ощупывающие его грудь…
После подъема умываться они пошли все вместе и в числе первых заняли умывальники. Вода была ледяная, с легким привкусом ржавчины, но именно это придавало ей определенный шарм.
Старший облизнулся и вытер лицо. Сестра и младший стояли возле мутного зеркала и синхронно расчесывали жесткие белые волосы широкими деревянными щетками.
В дверном проеме возникла американка из второго отряда и удивленно окинула взглядом пацанов. Следом за ней вошла одна из вожатых и заспанная переводчица.
— Так, а что это молодые люди делают у женских умывальников? — удивилась вожатая.
— Ой, извините, мы не заметили разницы, — ровными белыми зубами улыбнулся младший, отодвигаясь от зеркала.
— Думать иногда полезно… — буркнула переводчица, с недовольным видом разглядывая полураздетого старшего.
— Не беспокойтесь, мы уже уходим, — тот натянул белую футболку и, быстро переглянувшись с сестрой, направился к двери. — Извините, пожалуйста.
Следом за ним вышел и младший.
Переводчица еще пару минут размышляла, мрачно глядя на себя в зеркало, а потом принялась двумя пальцами умывать левый глаз.
— Morning, Marin, — улыбаясь сквозь зеленую пену зубной пасты, поприветствовала ее американка.
— Хеллоу, — вяло отозвалась «Марин», принимаясь за другой глаз.
— That«s happened last night? — ехидно поинтересовалась собеседница и сплюнула. — I think I heard something interesting…
— Ага… Ветс кулл… — кисло отозвалась переводчица. — Айм ту.
Американка засмеялась и подошла поближе к зеркалу, встав рядом со светловолосой, которая опытным глазом сразу отметила про себя, что волосы у той плохие, крашеные, мышцы тренированные, но лишнего сала больше, да и с обменом веществ какие-то проблемы. Между тем вожатая и переводчица наспех причесались и оставили их вдвоем. Американка какое-то время молча косилась на густую гриву сияющих волос стоящей возле, затем растянула лучезарную улыбку во все лицо:
— I«m sorry honey. Your hair… — она постучала себя пальцем по лбу. — The hair… Do you understand? It«s very… a-a-a… beautiful hair… оn your head… — она с сомнением поглядела на светловолосую, не зная, поняла ее та или нет.
— First. Fuck off please, — сухо отозвалась девушка, небрежно закинула волосы за спину и весьма дружелюбно оскалилась. — And second. I know.
Она еще раз улыбнулась и вышла, отпечатав в моментально сузившихся от яркого света зрачках выражение недоумения на лице американки.
Лагерная публика постепенно просыпалась, кучками выползала из деревянных корпусов и стекалась к туалетам-умывальникам, сонно поеживаясь от утренних заморозков. Со стороны столовой пахло чем-то съестным. Светловолосая поймала запах ноздрями. Есть ей хотелось постоянно. Как и ее братцам. Это было ее первое утро, встреченное в российско-американском христианском лагере «Солнышко». Настроение было тоже ничего, хотя все привычно портила необходимость терпеть и выжидать.
Она запрокинула голову и зафиксировала внимание на тоненькой, освещенной солнцем макушке высокой сосны, отмеченной лишь одной ей известным знаком. Она не могла дождаться, когда наступит ночь и можно будет туда забраться. Ей прекрасно было известно, что братья тоже борются с подобными искушениями, поглядывая на собственные уголки с запрятанной добычей, и от понимания этого становилось немного легче.
Когда она была уже рядом с Клубом, ее нагнал младший и молча пошел рядом. Не говоря ни слова, они сели на одну из скамеек возле летней сцены и принялись разглядывать проходящих мимо, то и дело машинально поворачивая головы вслед особям наиболее приметного телосложения.
В мозгу наступило какое-то безмолвное отупение, его повело в сторону. Так, в абсолютной тишине, медленно оседая на землю, он еще какое-то время пялился на три замерших в глубине леса светлых силуэта, когда один из них — тот, что стоял посередине — внезапно рванул вперед и растаял сияющей полосой чуть ли не в двух шагах от него, обдав тугим потоком воздуха. Внутри живота повис тяжелый кусок льда.
Наверху что-то сверкнуло, издав глухое металлическое бряцанье.
Он запрокинул потяжелевшую голову и, окончательно потеряв ощущение реальности происходящего, какие-то доли секунды одним лишь мозгом фиксировал, как с верхушек ближайших сосен, извиваясь тугими хлесткими кольцами, выстрелили тонкие как нити железные цепи, ударили в тело, опутали стальной паутиной. Защемив складками кожу, они, словно живые, стянули запястья, туго обернулись вокруг шеи, пояса, бедер и резко дернули вверх, отрывая его от земли, сдавливая, ломая и выкручивая позвоночник. Визгливый ветер ледяной струей ударил в лицо и иглами набился в легкие. Уже теряя сознание от ужаса и боли, он увидел красивый пухлый рот с высунутым от напряжения кончиком острого язычка и две изящные женские руки, торопливо ощупывающие его грудь…
После подъема умываться они пошли все вместе и в числе первых заняли умывальники. Вода была ледяная, с легким привкусом ржавчины, но именно это придавало ей определенный шарм.
Старший облизнулся и вытер лицо. Сестра и младший стояли возле мутного зеркала и синхронно расчесывали жесткие белые волосы широкими деревянными щетками.
В дверном проеме возникла американка из второго отряда и удивленно окинула взглядом пацанов. Следом за ней вошла одна из вожатых и заспанная переводчица.
— Так, а что это молодые люди делают у женских умывальников? — удивилась вожатая.
— Ой, извините, мы не заметили разницы, — ровными белыми зубами улыбнулся младший, отодвигаясь от зеркала.
— Думать иногда полезно… — буркнула переводчица, с недовольным видом разглядывая полураздетого старшего.
— Не беспокойтесь, мы уже уходим, — тот натянул белую футболку и, быстро переглянувшись с сестрой, направился к двери. — Извините, пожалуйста.
Следом за ним вышел и младший.
Переводчица еще пару минут размышляла, мрачно глядя на себя в зеркало, а потом принялась двумя пальцами умывать левый глаз.
— Morning, Marin, — улыбаясь сквозь зеленую пену зубной пасты, поприветствовала ее американка.
— Хеллоу, — вяло отозвалась «Марин», принимаясь за другой глаз.
— That«s happened last night? — ехидно поинтересовалась собеседница и сплюнула. — I think I heard something interesting…
— Ага… Ветс кулл… — кисло отозвалась переводчица. — Айм ту.
Американка засмеялась и подошла поближе к зеркалу, встав рядом со светловолосой, которая опытным глазом сразу отметила про себя, что волосы у той плохие, крашеные, мышцы тренированные, но лишнего сала больше, да и с обменом веществ какие-то проблемы. Между тем вожатая и переводчица наспех причесались и оставили их вдвоем. Американка какое-то время молча косилась на густую гриву сияющих волос стоящей возле, затем растянула лучезарную улыбку во все лицо:
— I«m sorry honey. Your hair… — она постучала себя пальцем по лбу. — The hair… Do you understand? It«s very… a-a-a… beautiful hair… оn your head… — она с сомнением поглядела на светловолосую, не зная, поняла ее та или нет.
— First. Fuck off please, — сухо отозвалась девушка, небрежно закинула волосы за спину и весьма дружелюбно оскалилась. — And second. I know.
Она еще раз улыбнулась и вышла, отпечатав в моментально сузившихся от яркого света зрачках выражение недоумения на лице американки.
Лагерная публика постепенно просыпалась, кучками выползала из деревянных корпусов и стекалась к туалетам-умывальникам, сонно поеживаясь от утренних заморозков. Со стороны столовой пахло чем-то съестным. Светловолосая поймала запах ноздрями. Есть ей хотелось постоянно. Как и ее братцам. Это было ее первое утро, встреченное в российско-американском христианском лагере «Солнышко». Настроение было тоже ничего, хотя все привычно портила необходимость терпеть и выжидать.
Она запрокинула голову и зафиксировала внимание на тоненькой, освещенной солнцем макушке высокой сосны, отмеченной лишь одной ей известным знаком. Она не могла дождаться, когда наступит ночь и можно будет туда забраться. Ей прекрасно было известно, что братья тоже борются с подобными искушениями, поглядывая на собственные уголки с запрятанной добычей, и от понимания этого становилось немного легче.
Когда она была уже рядом с Клубом, ее нагнал младший и молча пошел рядом. Не говоря ни слова, они сели на одну из скамеек возле летней сцены и принялись разглядывать проходящих мимо, то и дело машинально поворачивая головы вслед особям наиболее приметного телосложения.
Страница
2 из 10
2 из 10
