Под снос

— Сколько же я спал?

Он посмотрел на «Ролекс» и нервно выдохнул.

— «Девять утра! Но почему так темно?»

— «Какова вероятность, что сломался хронометр? — подумал Макс. — Никакой. Тогда и с мобильником должно быть что-то не так».

Он покосился на телефон и заметил, что батарея наполовину разряжена.

— «Надо поскорее отсюда выбираться. Иначе, сам скоро сойду с ума».

Стараясь не шуметь, Никитин вышел на лестничную площадку и, свесившись, заглянул на третий этаж. О присутствии альбиноса ничего не говорило, и тогда Макс решил рискнуть. Крадучись, он спустился на второй этаж и, подсвечивая себе телефоном, вошёл в первую квартиру. Он точно помнил, что высовывался в окно именно этой квартиры, но каково же было его удивление, когда он обнаружил, что все окна наглухо забиты.

— Какого чёрта? — выкрикнул Никитин. — Я не мог ошибиться.

Он почувствовал, как в груди всё сжимается. Это была ещё не паника, но тревога и сомнения уже овладели сознанием. Макс вышел из квартиры и, распахнув дверь, вошёл в другую. Здесь обнаружилось то же самое.

— «Этого не может быть, — от напряжения застучало в висках и бросило в жар. — Какое-то дьявольское наваждение».

Никитин выскочил в коридор и начал метаться от одной квартиры к другой. Он распахивал двери, подбегал к окнам и бил по доскам кулаками. Ужас, который овладел сознанием, превратил его в животное. Не обращая внимания на боль, Макс уже не контролировал свои эмоции и готов был разбить руки в кровь, лишь бы отодрать хотя бы одну доску.

— Проклятый дом! — закричал он. — Выпусти меня…

Он схватил с пола кирпич и в отчаянии швырнул его в деревянный щит. Брызнуло каменное крошево, которое словно шрапнель посекло кожу лица. Но боль привела в чувство. Истерика закончилась также внезапно, как и началась.

— Что же со мной происходит? — размазывая по лицу кровь, произнёс Никитин. — Если это заговор, то кто за ним стоит? Или может быть…

Макс посмотрел на окровавленные ладони и неожиданно рассмеялся.

— «Я сошёл с ума и теперь валяюсь в какой-нибудь психушке под присмотром врачей».

Смех снял напряжение. Паника улеглась, и немного полегчало. Но ждать и ничего не делать было не в правилах Макса. Он подумал о безумце с третьего этажа и неожиданно ощутил желание с ним поквитаться.

Это желание вызвало злость и мгновенно вытеснило страх и непонимание.

— Ну, что ж! Поглядим кто кого!

Осмотрев комнату, Никитин нашёл кусок доски, попробовал её на прочность и, удовлетворившись результатом, двинулся к лестнице.

Радиоприёмник по-прежнему вещал о войне, огненные сполохи костра ритмично плясали на облезлых стенах. Выставив перед собой дубину, Макс осторожно вошёл в комнату и внимательно огляделся по сторонам. Альбиноса нигде не было видно, но это, конечно, не означало, что злобный тип исчез раз и навсегда.

— Ну, где ты, сволочь? — как можно жёстче спросил Макс. — Выползай из норы, у меня к тебе пара вопросов.

Никитин обшарил все углы, забитые барахлом, заглянул в старомодный шкаф и даже в кладовку, но обидчика не нашёл.

— «Может и к лучшему, — Макс опустил дубину и с облегчением выдохнул. — А то покалечил бы ни за что психа».

Он подошёл к костру и с интересом уставился на остатки трапезы. Несколько обглоданных костей, какие-то почерневшие лохмотья, закопчённый вертел.

— У этого урода неплохой аппетит, — проговорил Макс. — А я сейчас и от куска чёрствого хлеба не отказался бы.

Обломок доски придал уверенности, и у Никитина сразу же возникло желание порыться в холодильнике. Идея показалась не лишённой здравого смысла.

Он открыл дверцу и заглянул внутрь. На полке лежало несколько испорченных яблок, треугольный пакет с молоком и синюшная куриная тушка.

Макс взял пакет и посмотрел на дату.

— О-го-го! — усмехнулся он. — Этому молоку тридцать лет.

Только сейчас Никитин понял, насколько проголодался. Отбросив всякие сомнения, он надорвал треугольный краешек и, не раздумывая, пригубил.

Макс сидел перед костром и бездумно подбрасывал в огонь паркетные дощечки. Молоко он выпил одним залпом. Теперь очередь дошла и до куриной тушки, но прежде чем нанизать её на металлический прут он решил, что железку не помешало бы обеззаразить.

— «Кто знает, чем болен этот уродливый тип, — подумал Никитин. — Не хватало подхватить какую-нибудь неизлечимую заразу».

Чтобы мясо не подгорело, приходилось постоянно крутить вертел, но это занятие ему даже нравилось.

— «Уже вторые сутки, как я в этом доме, — Никитин хмуро покосился на окна и покачал головой. — Никто так меня и не хватился. Этому нет объяснения, как нет объяснения тому, почему я не могу отсюда выбраться».

От запаха жареной курятины потекли слюни, и Макс нетерпеливо отломил кусочек обуглившегося мяса.