Добавить в моё избранное
32 мин, 59 сек 19955
— Ответственности испугался.
— Трусом? — задумчиво произнес Гаврилкин, скручивая козью ножку. — Нет, трусом он не был. А тебе, политрук, прежде чем в адрес других такие обвинения выдвигать, я бы рекомендовал на себя посмотреть. Небось сдрейфил, когда под пулеметом лежал?
Я?! Сдрейфил?! — запальчиво воскликнул Глеб. — С чего вы взяли? Просто растерялся немного.
— Конечно испугался, — поддержал командира Поликарпыч. — Да и как тут не испугаться, когда ты весь как на ладони, а по тебе с двадцати метров из пулемета лупят? И мне страшно было. Кому же умирать хочется? Однако я в тот момент, когда он стрелять прекратил, почему-то подумал, что у него лента кончилась, или патрон перекосило, значит, успею вскочить, и гранату бросить.
— Так! Теперь мне все понятно. — Глеб плеснул себе пол стакана спирта, и опрокинул его в рот, даже не почувствовав вкуса. — Выходит, вы все здесь меня трусом считаете? Но ничего, я вам докажу, что вы ошибаетесь. Сейчас же докажу! Я представлю вам возможность убедиться и в моей храбрости, и в том, что бога нет. Возьму десяток гранат, пойду на кладбище, и часовеньку ихнюю по камням разнесу, и могилы бендеровцев с землей сравняю. Если бог есть — он меня накажет, а если я оттуда целым и невредимым вернусь, вы в потусторонний мир верить перестанете. Ну что, по рукам?
— Ты, политрук, видимо перебрал сегодня. Да за такое богохульство против нас все местное население ополчится. Командованию пожалуются, и у тебя такие неприятности будут, что на своей карьере можешь сразу крест поставить. И дядя твой тебя не спасет. — Гаврилкин криво усмехнулся, считая высказывание Глеба неуместной шуткой. — С мертвыми легко воевать. А ты вот с живыми попробуй!
— А что, товарищ старший лейтенант, — внезапно подал голос задремавший было Панин. — Пусть сходит. — Конечно, часовеньку трогать не нужно, а вот могилу Вурдалака с землей сравнять, не помешало бы.
— Вурдалак? — слегка заплетающимся языком переспросил Глеб. — Это еще кто такой?
— Да был тут полицай один. Садист, каких свет не видывал. Сколько он народа за годы оккупации замучил, одному богу ведомо. Все местное население его ненавидело. И когда пол года назад мы его взяли, по просьбе общественности принародно на площади повесили, а потом, как собаку, в дальнем углу кладбища прикопали. Даже креста на могилу не поставили. — Поликарпыч, привстав, разлил остатки спирта по стаканам.
С трудом проглотив обжигающую жидкость с мерзким запахом резины, Глеб понял, что этот стакан был явно лишним.
— Вурдалакам положено на могилы не кресты ставить, а осиновые колья забивать, — с видом знатока заметил он, с трудом проглатывая подступивший к горлу ком. — И сейчас я это сделаю. Где она, могила эта?
— А может не стоит? — попытался образумить его Поликарпыч. — Выпили вы прилично. Да и холодно на улице, снег срывается. К тому же поздно уже. Первый час ночи.
— Ничего, пусть сходит, — неожиданно поддержал Глеба Гаврилкин. — Только гранаты с собой брать не вздумай. Кол мы тебе сейчас подыщем. Во дворе куча дров лежит, что-нибудь подходящее выберем. И коньяк с собой забери, с покойничками там разопьете. А мы поутру, когда Котова похороним, на могилку к Вурдалаку наведаемся, и посмотрим, стоит там кол, или ты перепугался, и с пол пути вернулся.
— Тогда я пошел, — Глеб встал, и направился к выходу, неожиданно остановившись около двери. — Только мне нужно будет подумать, что надеть, а то шинель свою я застирал, и она мокрая висит, а на улице холодно. И еще, не могли бы вы мне несколько папиросок на дорожку дать? — он покосился на лежащий посреди стола кисет и клочки газеты. — А махорку я не могу курить.
— Насчет шинели, вы товарищ лейтенант, не волнуйтесь. Я вам сейчас что — нибудь подходящее в каптерке подберу. — Старшина встал, доставая из кармана связку ключей. — А вот с папиросами сложнее. У нас все припасы кончились, а магазины, сами понимаете, уже давно закрыты.
Этот вопрос мы сейчас решим, — Гаврилкин потянулся к висящей на стене шинели. — Ты политрук узбекские папиросы никогда не пробовал? Меня рядовой Амирханов угостил. Ему на днях посылку из дому прислали. Да ты все забирай. Всю пачку. Я лучше самосад покурю, чем эту дрянь.
Глава 2.
Слегка пошатываясь, Глеб шагал по улице, путаясь в длинных полах. Шинель была старой и мятой, с несколькими аккуратно заштопанными дырочками, тянущимися наискосок от левого плеча к нижнему углу правой лопатки, и немного великовата, однако ничего более подходящего на складе не оказалось. Кол он держал в руках, опираясь на него, как на посох, а вот топор пришлось сунуть за ремень, и теперь при каждом вдохе обух немилосердно давил на ребра. Сначала он топор брать не собирался, однако командир и старшина популярно разъяснили, что земля на могиле успела слежаться, и к тому же прихвачена морозцем, и поэтому без топора он со своей задачей не справится.
— Трусом? — задумчиво произнес Гаврилкин, скручивая козью ножку. — Нет, трусом он не был. А тебе, политрук, прежде чем в адрес других такие обвинения выдвигать, я бы рекомендовал на себя посмотреть. Небось сдрейфил, когда под пулеметом лежал?
Я?! Сдрейфил?! — запальчиво воскликнул Глеб. — С чего вы взяли? Просто растерялся немного.
— Конечно испугался, — поддержал командира Поликарпыч. — Да и как тут не испугаться, когда ты весь как на ладони, а по тебе с двадцати метров из пулемета лупят? И мне страшно было. Кому же умирать хочется? Однако я в тот момент, когда он стрелять прекратил, почему-то подумал, что у него лента кончилась, или патрон перекосило, значит, успею вскочить, и гранату бросить.
— Так! Теперь мне все понятно. — Глеб плеснул себе пол стакана спирта, и опрокинул его в рот, даже не почувствовав вкуса. — Выходит, вы все здесь меня трусом считаете? Но ничего, я вам докажу, что вы ошибаетесь. Сейчас же докажу! Я представлю вам возможность убедиться и в моей храбрости, и в том, что бога нет. Возьму десяток гранат, пойду на кладбище, и часовеньку ихнюю по камням разнесу, и могилы бендеровцев с землей сравняю. Если бог есть — он меня накажет, а если я оттуда целым и невредимым вернусь, вы в потусторонний мир верить перестанете. Ну что, по рукам?
— Ты, политрук, видимо перебрал сегодня. Да за такое богохульство против нас все местное население ополчится. Командованию пожалуются, и у тебя такие неприятности будут, что на своей карьере можешь сразу крест поставить. И дядя твой тебя не спасет. — Гаврилкин криво усмехнулся, считая высказывание Глеба неуместной шуткой. — С мертвыми легко воевать. А ты вот с живыми попробуй!
— А что, товарищ старший лейтенант, — внезапно подал голос задремавший было Панин. — Пусть сходит. — Конечно, часовеньку трогать не нужно, а вот могилу Вурдалака с землей сравнять, не помешало бы.
— Вурдалак? — слегка заплетающимся языком переспросил Глеб. — Это еще кто такой?
— Да был тут полицай один. Садист, каких свет не видывал. Сколько он народа за годы оккупации замучил, одному богу ведомо. Все местное население его ненавидело. И когда пол года назад мы его взяли, по просьбе общественности принародно на площади повесили, а потом, как собаку, в дальнем углу кладбища прикопали. Даже креста на могилу не поставили. — Поликарпыч, привстав, разлил остатки спирта по стаканам.
С трудом проглотив обжигающую жидкость с мерзким запахом резины, Глеб понял, что этот стакан был явно лишним.
— Вурдалакам положено на могилы не кресты ставить, а осиновые колья забивать, — с видом знатока заметил он, с трудом проглатывая подступивший к горлу ком. — И сейчас я это сделаю. Где она, могила эта?
— А может не стоит? — попытался образумить его Поликарпыч. — Выпили вы прилично. Да и холодно на улице, снег срывается. К тому же поздно уже. Первый час ночи.
— Ничего, пусть сходит, — неожиданно поддержал Глеба Гаврилкин. — Только гранаты с собой брать не вздумай. Кол мы тебе сейчас подыщем. Во дворе куча дров лежит, что-нибудь подходящее выберем. И коньяк с собой забери, с покойничками там разопьете. А мы поутру, когда Котова похороним, на могилку к Вурдалаку наведаемся, и посмотрим, стоит там кол, или ты перепугался, и с пол пути вернулся.
— Тогда я пошел, — Глеб встал, и направился к выходу, неожиданно остановившись около двери. — Только мне нужно будет подумать, что надеть, а то шинель свою я застирал, и она мокрая висит, а на улице холодно. И еще, не могли бы вы мне несколько папиросок на дорожку дать? — он покосился на лежащий посреди стола кисет и клочки газеты. — А махорку я не могу курить.
— Насчет шинели, вы товарищ лейтенант, не волнуйтесь. Я вам сейчас что — нибудь подходящее в каптерке подберу. — Старшина встал, доставая из кармана связку ключей. — А вот с папиросами сложнее. У нас все припасы кончились, а магазины, сами понимаете, уже давно закрыты.
Этот вопрос мы сейчас решим, — Гаврилкин потянулся к висящей на стене шинели. — Ты политрук узбекские папиросы никогда не пробовал? Меня рядовой Амирханов угостил. Ему на днях посылку из дому прислали. Да ты все забирай. Всю пачку. Я лучше самосад покурю, чем эту дрянь.
Глава 2.
Слегка пошатываясь, Глеб шагал по улице, путаясь в длинных полах. Шинель была старой и мятой, с несколькими аккуратно заштопанными дырочками, тянущимися наискосок от левого плеча к нижнему углу правой лопатки, и немного великовата, однако ничего более подходящего на складе не оказалось. Кол он держал в руках, опираясь на него, как на посох, а вот топор пришлось сунуть за ремень, и теперь при каждом вдохе обух немилосердно давил на ребра. Сначала он топор брать не собирался, однако командир и старшина популярно разъяснили, что земля на могиле успела слежаться, и к тому же прихвачена морозцем, и поэтому без топора он со своей задачей не справится.
Страница
4 из 10
4 из 10
