Богохульник

— блестящее узкое лезвие легко вошло между ребер. — Молчишь сука?!

Точно выверенным молниеносным движением он крест накрест вспорол переднюю брюшную стенку своей жертвы, с наслаждением наблюдая как выползают из зияющей раны розовые петли кишечника.

— И не таким языки развязывали! — он кромсал покачивающееся на веревке тело, на глазах превращающееся в бесформенный кусок мяса, все больше возбуждаясь от этого зрелища, и не замечая брызжущих в лицо из пересеченных артерий тонких струек крови.

— Что, так и не хочешь со мной побеседовать? — запустив окровавленную лапу в остатки волос, Вурдалак запрокинул голову своей жертвы назад, внимательно вглядываясь в искаженное гримасой боли и ужаса лицо с неестественно широкими зрачками. Затем, взяв со стола небольшой топорик, которым хозяйки разделывают мясо, обезглавил мертвое тело.

— Садист! Изверг! Нелюдь! — вскричал Глеб, полностью потеряв чувство реальности. — Сейчас ты у меня, сволочь получишь! За все получишь!

— Спаси нас, солдат! — тихо шептали столпившиеся у него за спиной призрачные белые фигуры.

— И у кого хватило ума похоронить палача в окружении его жертв? — думал политрук, останавливаясь возле едва приметного холмика, припорошенного снегом.

Склонившись над могилой, он, придерживая кол левой рукой, несколько раз ударил по нему обухом топора, с удовлетворением отмечая как после каждого удара кол на несколько сантиметров уходит в замерзший грунт.

— Ну, вот и все! — с удовлетворением подумал политрук, любуясь проделанной работой. — И ничего не произошло.

Внезапно он обратил внимание на повисшую над кладбищем тишину. Гнетущую, зловещую тишину, не предвещающую ничего хорошего.

— Чего замолчали? — пытаясь побороть холодящее чувство ужаса, Глеб сделал шаг назад, оборачиваясь к безмолвно застывшим за спиной призракам.

Тотчас холмик бесшумно взорвался, разбросав в стороны мерзлые комья земли, и из разверзшийся под ногами черной дыры появился Вурдалак, костлявой рукой схватив его за полу шинели.

— Теперь не уйдешь! Я тебя с собой в могилу утащу! — хрипел он, второй рукой пытаясь дотянуться до горла.

При виде до пояса вылезшего из земли призрака, с выпученными глазами, вывалившимся языком и пересекающей шею странгуляционной бороздой, политрук, едва не потеряв сознания от страха, взмахнул топором. Не встретив сопротивления, топор со свистом рассек стылый воздух, и, выскользнув из потных ладоней, отлетел далеко в сторону, тихо звякнув о мерзлую землю.

— Что, не получилось? — злорадно шептал Вурдалак, смыкая костлявые пальцы с длинными, загнутыми ногтями на шее своего врага.

Дрожащей рукой Глеб потянулся к кобуре, но в этот момент дыхание перехватило, и он, судорожно ловя широко раскрытым ртом воздух, лицом вниз повалился на восставшего из могилы мертвеца.

Не успело смолкнуть испуганно заметавшееся среди деревьев эхо нестройного залпа, спугнувшего стаи ворон, над кладбищем поплыла торжественная мелодия государственного гимна.

Опустив гроб в могилу, солдаты взялись за лопаты. Гаврилкин, первым бросивший в яму комок мерзлой земли, отошел в сторону, и, поглубже натянув на голову шапку — ушанку, закурил, мрачно осматриваясь вокруг.

— Что командир, политрука ищешь? — спросил старшина, останавливаясь рядом. — Нет его здесь. И никто его с утра не видел. Как бы с ним чего нехорошего не произошло.

— А что с ним произойти может? Выпил вчера лишнего, и спит теперь сном праведника.

— Дай бог, чтобы все именно так и было. Вот только мне в это почему — то не верится, — тяжело вздохнул старшина.

— А ты знаешь, командир, что мне сегодня утром Лисичкин доложил? Они политрука ночью возле костела повстречали. И как сержанту показалось, у того с головой что — то неладное было. Начал буровить, что мертвые бендеровцы на площади пьянку устроили, а потом кол схватил, и в сторону кладбища направился.

— И что из этого? Ты серьезно Поликарпыч думаешь, что он туда дошел? Он ведь трус, политрук наш, и я уверен, что он с пол пути домой вернулся.

— А если не вернулся? Ты, Сергей, как хочешь, а я схожу, проверю. Тут недалеко. — Старшина решительно направился в сторону центральной аллеи.

— Погоди, я с тобой, — выбросив окурок, Гаврилкин пошел следом. — Ведь вчера мы его вместе на эту авантюру подбили.

— Да — а… Ну и дела.., — растерянно протянул он, разглядывая лежащий навзничь рядом с глубоко вбитым в землю колом слегка припорошенный снегом труп. — Ты Поликарпыч вот чего… Быстренько дуй назад, и проведи сюда солдат, пока они уехать не успели. И пусть с собой плащ — палатку захватят.

— Выходит он, политрук наш, к этому делу на полном серъезе отнесся. Шутки не понял, — вслух рассуждал Гаврилкин, снимая головной убор. — А я — то козел, ему еще эти дурацкие папироски с маковой соломкой подсеял.