Добавить в моё избранное
32 мин, 18 сек 1729
На все воля божья…
Анж де Пари подошел к охотнику, коснулся его руки и улыбнулся.
— Сегодня ты преподнес Парижу щедрый дар.
— Ты … знаешь? Откуда?…
— Знаю.. И вижу… Оттого, что Провидение научило меня смотреть внимательно, — мальчик улыбнулся снова, и Охотник удивился, что улыбка его скорее принадлежит тому, кто прожил на этом свете долгие-долгие годы, чем лет мальчику тринадцати. — Когда кто-то ждет избавления, не трудно заметить, если оно наконец-то пришло.
Солнце опускалось к закату. Вечер был тих и мягок. Казалось, над всем городом царит дух отдохновения от дел, мира и согласия.
Над мостовой, от нагретых камней, вверх поднималось тепло.
Кардиналу Николаосу, и его давнему спутнику в странствиях — Габриэлю — предстояло вскоре уехать из города. Дела в Амбуазе успешно завершены, дело в Париже — тоже. Впрочем, отбытие совершится не ранее, чем завтра.
А сегодня они оба приехали верхом к великому Собору, и спешились у его ступеней.
— Что мы здесь делаем? Ведь месса уже закончилась? — несколько удивленно спрашивал Николаоса его слуга.
— О… — правый уголок губ кардинала чуть заметно приподнялся. — Я хочу показать тебе нечто удивительное. Собор Нотр-Дам поистине чудесен, потому что, неприметный для всех, здесь порой появляется Анж де Пари. Ангел, что хранит весь великий город под сенью своих крыльев.
По лестнице собора они стали медленно подниматься вверх. И в одно из мгновений Габриэлю показалось, что движение это будет бесконечным. И почудилось, будто бы время остановилось.
Но потом он увидел двери, и нищего мальчика, сидящего на паперти, подставив лицо солнечным лучам. Худощавого мальчугана в драных синих штанах, усевшегося прямо на голых пыльных плитах, вытянув вперед босые ноги с заскорузлыми пятками. Перед мальчишкой лежала старая шляпа с опустившимися пыльными полями, а в ней — подношение — собранная перед мессой милостыня.
— Порой нам кажется, что ангел — это нечто впечатляющее и необыкновенное, в блистающих одеждах, грозное обликом, — проговорил Николаос, перешагнув последнюю ступень. — Это привычное представление для добропорядочных христиан. Но Господь, равно как и слуги его, способны являть миру разные лики. И парижский ангел сейчас перед тобой. Приветствую тебя, Анж ле Пти, — молодой кардинал склонился в почтительном поклоне, и белокурый мальчик обернулся.
Он посмотрел на Николаоса, потом — на Габриэля, и их взгляды встретились. Синие глаза мальчика словно втягивали Слугу Бога всего в свою глубину.
— Кажется мы знакомы, Анж ле Пти? — Габриэль вдруг ощутил, что кожа его покрывается мурашками.
Мальчуган тоже улыбнулся ему — летнее солнце на улицах Парижа:
— Похоже на то… Подойди. Положи монетку в шляпу, и я погадаю тебе. Вдруг — да пригодится.
Габриэль приблизился, раскрыл кошелек и опустил в его потрепанную шляпу один экю.
— Щедрый дар, — засмеялся мальчик. — Я хотел бы знать, где твой господин, и почему его нет в Париже?
Ощущение жгучей тоски вдруг захлестнуло Габриэля настолько сильно, что перехватило дыхание. На глазах его выступили выступили невольные слезы. Так вот каково твое благословение, парижский ангел!
— Мой Господин — Господь Бог. И Святая Церковь.
Парижский ангел тихо засмеялся. Бездна глаз не отпускала.
— Это неправда, — Анж вдруг помрачнел, отвернувшись. — Я даже сейчас слышу, как он зовет тебя. Почему ты отказываешься слышать его?
Нахлынула и окатила с головы до ног иная незримая волна — дальней, светлой и родной печали. Может ли оказаться так, что, он, Габриэль, — усердный слуга Церкви, неискренен в своих молитвах?!
Меж тем Анж изучал Габриэля, пристальный взор его бродил по слуге кардинала сверху вниз, до носков сапог, и возвращался обратно. К глазам.
— Похоже, на тебе печать. Она мешает тебе видеть и слышать, — пробормотал Анж, понизив голос. — Опасайся крестов, где снаружи золото, а изнутри гнилое дерево. Он… все еще ищет тебя, и хотя ты позабыл Его, благословение Его руки спасет тебя здесь.
От сказанного Анжем сперва охватила темная боль и грусть. Но вслед за тем пробудилось внутри свет и тепло, сияющим золотом оно раскрылось, от сердца и побежало по всем жилам Габриэля.
— Если я буду усерден в служении и молитве, придет ли день, когда я стану Ему достойным слугой?
Мальчик засунул руки в карманы драных штанов. И улыбнулся:
— Отрадно твое рвение, только … знай. Знай, что ты ищешь не там, где потеряно. Вы встретитесь, но только … если ты будешь искать справедливость.
Анж де Пари подошел к охотнику, коснулся его руки и улыбнулся.
— Сегодня ты преподнес Парижу щедрый дар.
— Ты … знаешь? Откуда?…
— Знаю.. И вижу… Оттого, что Провидение научило меня смотреть внимательно, — мальчик улыбнулся снова, и Охотник удивился, что улыбка его скорее принадлежит тому, кто прожил на этом свете долгие-долгие годы, чем лет мальчику тринадцати. — Когда кто-то ждет избавления, не трудно заметить, если оно наконец-то пришло.
Солнце опускалось к закату. Вечер был тих и мягок. Казалось, над всем городом царит дух отдохновения от дел, мира и согласия.
Над мостовой, от нагретых камней, вверх поднималось тепло.
Кардиналу Николаосу, и его давнему спутнику в странствиях — Габриэлю — предстояло вскоре уехать из города. Дела в Амбуазе успешно завершены, дело в Париже — тоже. Впрочем, отбытие совершится не ранее, чем завтра.
А сегодня они оба приехали верхом к великому Собору, и спешились у его ступеней.
— Что мы здесь делаем? Ведь месса уже закончилась? — несколько удивленно спрашивал Николаоса его слуга.
— О… — правый уголок губ кардинала чуть заметно приподнялся. — Я хочу показать тебе нечто удивительное. Собор Нотр-Дам поистине чудесен, потому что, неприметный для всех, здесь порой появляется Анж де Пари. Ангел, что хранит весь великий город под сенью своих крыльев.
По лестнице собора они стали медленно подниматься вверх. И в одно из мгновений Габриэлю показалось, что движение это будет бесконечным. И почудилось, будто бы время остановилось.
Но потом он увидел двери, и нищего мальчика, сидящего на паперти, подставив лицо солнечным лучам. Худощавого мальчугана в драных синих штанах, усевшегося прямо на голых пыльных плитах, вытянув вперед босые ноги с заскорузлыми пятками. Перед мальчишкой лежала старая шляпа с опустившимися пыльными полями, а в ней — подношение — собранная перед мессой милостыня.
— Порой нам кажется, что ангел — это нечто впечатляющее и необыкновенное, в блистающих одеждах, грозное обликом, — проговорил Николаос, перешагнув последнюю ступень. — Это привычное представление для добропорядочных христиан. Но Господь, равно как и слуги его, способны являть миру разные лики. И парижский ангел сейчас перед тобой. Приветствую тебя, Анж ле Пти, — молодой кардинал склонился в почтительном поклоне, и белокурый мальчик обернулся.
Он посмотрел на Николаоса, потом — на Габриэля, и их взгляды встретились. Синие глаза мальчика словно втягивали Слугу Бога всего в свою глубину.
— Кажется мы знакомы, Анж ле Пти? — Габриэль вдруг ощутил, что кожа его покрывается мурашками.
Мальчуган тоже улыбнулся ему — летнее солнце на улицах Парижа:
— Похоже на то… Подойди. Положи монетку в шляпу, и я погадаю тебе. Вдруг — да пригодится.
Габриэль приблизился, раскрыл кошелек и опустил в его потрепанную шляпу один экю.
— Щедрый дар, — засмеялся мальчик. — Я хотел бы знать, где твой господин, и почему его нет в Париже?
Ощущение жгучей тоски вдруг захлестнуло Габриэля настолько сильно, что перехватило дыхание. На глазах его выступили выступили невольные слезы. Так вот каково твое благословение, парижский ангел!
— Мой Господин — Господь Бог. И Святая Церковь.
Парижский ангел тихо засмеялся. Бездна глаз не отпускала.
— Это неправда, — Анж вдруг помрачнел, отвернувшись. — Я даже сейчас слышу, как он зовет тебя. Почему ты отказываешься слышать его?
Нахлынула и окатила с головы до ног иная незримая волна — дальней, светлой и родной печали. Может ли оказаться так, что, он, Габриэль, — усердный слуга Церкви, неискренен в своих молитвах?!
Меж тем Анж изучал Габриэля, пристальный взор его бродил по слуге кардинала сверху вниз, до носков сапог, и возвращался обратно. К глазам.
— Похоже, на тебе печать. Она мешает тебе видеть и слышать, — пробормотал Анж, понизив голос. — Опасайся крестов, где снаружи золото, а изнутри гнилое дерево. Он… все еще ищет тебя, и хотя ты позабыл Его, благословение Его руки спасет тебя здесь.
От сказанного Анжем сперва охватила темная боль и грусть. Но вслед за тем пробудилось внутри свет и тепло, сияющим золотом оно раскрылось, от сердца и побежало по всем жилам Габриэля.
— Если я буду усерден в служении и молитве, придет ли день, когда я стану Ему достойным слугой?
Мальчик засунул руки в карманы драных штанов. И улыбнулся:
— Отрадно твое рвение, только … знай. Знай, что ты ищешь не там, где потеряно. Вы встретитесь, но только … если ты будешь искать справедливость.
Страница
9 из 9
9 из 9
