Стечение

— Та, с куклами? Она… она больная.

— А вот мне она нравится. Особенно Барби. Видели, да? Всё тело сплавилось в омерзительное месиво, а голова по-прежнему красивая. С людьми тоже так бывает. Только у нас всё наоборот: тело остаётся нормальным, а с головой возникают проблемы.

Девушка, которую вы изнасиловали и убили… Я расскажу вам о ней.

Она действительно очень любила танцевать. Любила ловить ритм, ощущать, как реальный мир уплывает под звуки музыки куда-то далеко…

А ещё она любила помогать людям. С детства чувствовала в себе особый дар, но не вполне осознавала его. Она могла лечить людей прикосновениями, могла заглядывать в мысли посторонних, немного видела будущее. И с помощью своего дара мечтала изменить мир, сделать его добрее…

Короче вы поняли — она была глупой и наивной дурочкой.

Ослеплённая розовыми мечтами, она не понимала, что мир не хочет, чтобы его меняли. Что жизнь — жестока и несправедлива. А люди — это сволочи, облитые сволочизмом, и со сволочной начинкой внутри.

И эта дура действительно умерла упав с моста. Погибла вместе со своими мечтами и чаяниями.

Её личность растеклась в уродливую, вонючую лужу…

… из которой выплавилась я.

Именно меня достали из той холодной, вонючей реки, куда ты меня сбросил. Это я лежала на больничной койке, смотрела в белый потолок и думала о жестоком стечении обстоятельств, из-за которых всё случилось. Не пойди треклятый дождь, я бы не сняла туфли. В туфлях, я бы не поранила ногу о стекло. А не порань я ногу…

Ублюдочная случайность!

Но я пообещала самой себе, что поквитаюсь. Что отомщу проклятому выродку, искалечившему мне психику. И в этом мне поможет мой особый дар.

Агнешка осклабилась. Влад сжался под её взглядом.

Он попробовал шевелить рукой, но та не подчинялась. Тело парализовало. Он скользнул взглядом по кофейной чашке: психопатка чем-то отравила кофе!

Внезапно Агнешка поднялась и вышла из комнаты. Вскоре вернулась, толкая перед собой инвалидное кресло на колёсиках. Она с превеликим трудом перетянула на него тело Влада и покатила прочь из гостиной. Влад мог только смотреть. Говорить получалось с трудом:

— Агнешка. Я соврал. Я раскаиваюсь. Я хочу извиниться.

— Да, да, — она кивала головой, но, казалось, совсем его не слушала.

Она вкатила инвалидное кресло в крошечную, хорошо освещенную коморку и нажала кнопку на металлической панели. Влад не сразу понял, что это лифт. Догадался лишь тогда, когда двери автоматически закрылись, кабина дёрнулась и наверху зашумели механизмы.

Они опускались вниз. В подвал.

— Отомстить тебе оказалось сложнее, чем я ожидала. Я не знала кто ты, откуда ты, у меня не было ни одной твоей вещи, не было не единого волоска или хоть чего-нибудь! А без таких вещей хорошее проклятья не сотворишь.

Кабина, скрипнув, остановилась, двери открылись. Впереди лежал длинный тёмный коридор, выложенный серым кафелем. Агнешка покатила кресло вперёд, продолжая болтать:

— Мне нужно было хоть что-то, за что я могла зацепиться. На моё счастье сама судьба сделала мне подарочек. Ты, Владик, даже не представляешь какой!

Она хохотнула.

Коридор закончился и она вкатила кресло в небольшую, тускло освещённую комнатку, также выложенную кафелем. Жёлтые лампы освещали лишь центр помещения, углы тонули во тьме. У стены стояли стол и стул. Грязный, весь в жирных пятнах, рукомойник. А рядом темнела деревянная колода, похожая на ту, которую используют мясники для рубки мяса. В колоду был воткнут топор, лезвие которого как будто шевелилось…

Что за чёрт?

Очки остались наверху, и перед глазами всё расплывалось. Влад никак не мог взять в толк, что там такое с топором, почему лезвие шевелится? Потом понял.

Мухи. Много мух.

Насекомые облепили лезвие топора плотными, шевелящимися ножнами, они жужжали из тёмных углов, трепыхаясь в паутине. Мухи были единственным источником звука в этом кафельном аду.

Влада замутило. Борясь с тошнотой, он задышал через нос, но легче не стало: воздух вонял дезинфектантом и хлоркой. А ещё откуда-то тянуло гнилью: слабый запах протухшего мяса и нечистот сочился из-под запертой двери, на ручке которой висел колокольчик.

— Что же, пришло время рассказать о сюрпризе, который поджидал меня на исходе третьей недели в госпитале. Именно тогда выяснилось, что я беременна.

У Влада застучало в висках, нервы натянулись. Агнешка продолжала говорить, а глаза её сверкали лихорадочным блеском:

— Ребёночек! Сынишка! Дитя, в чьих венах текла твоя кровь! Прямо подарок судьбы.

Но знаешь что? Думаю твой пацан ещё в утробе понял, что я ненавижу его. Я ненавидела его каждую секунду из тех месяцев, что вынашивала. И это на нём сказалось.

Он родился… как бы тебе сказать?