Добавить в моё избранное
28 мин, 2 сек 4600
И разводятся даже Виндзоры?
— Не знаю, зачем, — сознался Том. — Мотив мне пока неясен. Но мне тревожно за тебя.
— Это уже паранойя, Том. Тебе нужен психолог.
Эвелин было стыдно признаться в этом самой себе, но глупый разговор с Томом встревожил ее. О нет, она ни на секунду не сомневалась в мотивах Тома: он дальше ревнует и мечтает поссорить ее с мужем. Не было сомнений и в том, что Уильям не причастен к исчезновению первой жены. И все же ее снова потянуло в комнату леди Дианы. Что-то там было не так, и даже не в комнате, а в шкафу с платьями.
Однако Эвелин ждал неприятный сюрприз: дверь оказалась заперта. Подергав ручку, она вернулась к себе и вызвала дворецкого. Тот пришел лишь через десять минут, правда, рассыпавшись в извинениях.
— Кто приказал запереть комнату леди Дианы? — налетела на него Эвелин. — Я хозяйка дома и имею право входить в любое помещение.
— Это какое-то недоразумение, ваша светлость, — склонился дворецкий в учтивом поклоне. — Комнату никто не запирал.
— Идемте, и вы убедитесь в этом лично.
Но когда они подошли к злополучной комнате, дверь была не только не заперта, но даже приоткрыта.
Щеки Эвелин вспыхнули: кто-то хочет сделать из нее дурочку. Она слыхала, что прислуга иногда так развлекается, издеваясь над новыми или неопытными хозяевами.
Эвелин и дворецкий вошли в комнату. Там никого не было, лишь леди Диана горделиво взирала с картины, сияя красотой и бриллиантовой диадемой в волосах.
— Ступайте, — велела Эвелин дворецкому. — Если вы мне потребуетесь, я вас позову.
Дворецкий вышел, а она открыла шкаф с платьями. И тут ее осенило: платье, летнее платье из ткани в лимоны! Эвелин вытащила его из шкафа, осмотрела ярлычок. Вне сомнений: это Дольче и Габбана, модель этого года! Эти платья были во всех модных бутиках. Но Уильям сказал, что в комнате ничего не менялось с момента исчезновения хозяйки. Что это значит?
Удобный момент, чтобы задать этот вопрос мужу, представился вечером, после ужина, когда супруги сидели в уютных креслах у огромного камина, в котором пылало пламя.
— Дорогой, можно у тебя спросить кое-что?
— Все, что угодно, кроме государственных тайн, любимая.
— Пойми меня правильно… Я не любопытна, но… Я случайно зашла в комнату леди Дианы и обнаружила в шкафу современное платье, последнюю модель Дольче и Габбана, модель этого года. Как оно туда попало, если в комнате двадцать лет ничего не менялось?
— Эвелин, любимая, если б ты посмотрела еще тщательнее, то обнаружила бы и платье от Джона Гальяно 1998 года в стиле двадцатых, и платье от Гуччи 1999-го, и много других. Каждый год в день рождения Дианы я покупал ей новое платье, — вздохнул лорд Уильям. — Это трудно понять, но…
Эвелин стало неловко, как бывает неловко человеку, разбередившему старую рану у ближнего, и потому она была рада, когда муж после небольшой паузы перешел к новой теме.
— Близится Рождество, а с ним и старинный обычай нашей семьи — ему уже триста лет. Накануне Рождества мы устраиваем небольшой прием для тех, кого в Древнем Риме называли клиентами, а сегодня можно назвать протеже или что-то в этом роде — для лиц, которым мы когда-то помогли, поддержали в сложную минуту. Для них это возможность еще раз выразить благодарность, для нас — узнать, как у них идут дела. Надеюсь, ты окажешь мне честь и побудешь хозяйкой на этом приеме?
— Разумеется, дорогой. Ты мог даже не спрашивать.
Если Эвелин рассчитывала, что ее скептическое отношение заставит Тома отказаться от расследования, то она ошиблась. Более того: Том решил обратиться к профессионалу, некоему частному детективу Спригсфильду. Тот сразу предупредил, что преступления не расследует — это прерогатива полиции, но может найти адрес любого человека по имени и фамилии. Том поручил ему найти родственников Филиппа Рипли и журналиста Макмиллана — того, что стал инвалидом после аварии.
Спрингсфильд оказался профессионалом: уже через три дня у Тома были на руках оба адреса. Миссис Оливия Ньютон, старшая сестра Филиппа, обитала в Лондоне, а вот к Макмиллану придется ехать в маленький городок на границе Англии и Шотландии. Сначала Том решил навестить миссис Ньютон. Хотя детектив дал ему номера телефонов, он решил не звонить: так и не придумал, что сказать, и решил положиться на волю случая. Если миссис Ньютон захочет с ним разговаривать, то расскажет про брата и без предварительного звонка.
Домик, в котором обитала сестра покойного секретаря, резко отличался от других домов на этой улице. Он был выкрашен в ярко-зеленый цвет. На его фасаде были нарисованы розовые слоны, гуляющие на задних лапах, а в передних держащие воздушные шарики. В серый и сырой декабрьский день эта живопись смотрелась очень странно, но все разъяснилось, едва Том нажал на кнопку звонка — тоже необычную, в виде алого сердечка.
— Не знаю, зачем, — сознался Том. — Мотив мне пока неясен. Но мне тревожно за тебя.
— Это уже паранойя, Том. Тебе нужен психолог.
Эвелин было стыдно признаться в этом самой себе, но глупый разговор с Томом встревожил ее. О нет, она ни на секунду не сомневалась в мотивах Тома: он дальше ревнует и мечтает поссорить ее с мужем. Не было сомнений и в том, что Уильям не причастен к исчезновению первой жены. И все же ее снова потянуло в комнату леди Дианы. Что-то там было не так, и даже не в комнате, а в шкафу с платьями.
Однако Эвелин ждал неприятный сюрприз: дверь оказалась заперта. Подергав ручку, она вернулась к себе и вызвала дворецкого. Тот пришел лишь через десять минут, правда, рассыпавшись в извинениях.
— Кто приказал запереть комнату леди Дианы? — налетела на него Эвелин. — Я хозяйка дома и имею право входить в любое помещение.
— Это какое-то недоразумение, ваша светлость, — склонился дворецкий в учтивом поклоне. — Комнату никто не запирал.
— Идемте, и вы убедитесь в этом лично.
Но когда они подошли к злополучной комнате, дверь была не только не заперта, но даже приоткрыта.
Щеки Эвелин вспыхнули: кто-то хочет сделать из нее дурочку. Она слыхала, что прислуга иногда так развлекается, издеваясь над новыми или неопытными хозяевами.
Эвелин и дворецкий вошли в комнату. Там никого не было, лишь леди Диана горделиво взирала с картины, сияя красотой и бриллиантовой диадемой в волосах.
— Ступайте, — велела Эвелин дворецкому. — Если вы мне потребуетесь, я вас позову.
Дворецкий вышел, а она открыла шкаф с платьями. И тут ее осенило: платье, летнее платье из ткани в лимоны! Эвелин вытащила его из шкафа, осмотрела ярлычок. Вне сомнений: это Дольче и Габбана, модель этого года! Эти платья были во всех модных бутиках. Но Уильям сказал, что в комнате ничего не менялось с момента исчезновения хозяйки. Что это значит?
Удобный момент, чтобы задать этот вопрос мужу, представился вечером, после ужина, когда супруги сидели в уютных креслах у огромного камина, в котором пылало пламя.
— Дорогой, можно у тебя спросить кое-что?
— Все, что угодно, кроме государственных тайн, любимая.
— Пойми меня правильно… Я не любопытна, но… Я случайно зашла в комнату леди Дианы и обнаружила в шкафу современное платье, последнюю модель Дольче и Габбана, модель этого года. Как оно туда попало, если в комнате двадцать лет ничего не менялось?
— Эвелин, любимая, если б ты посмотрела еще тщательнее, то обнаружила бы и платье от Джона Гальяно 1998 года в стиле двадцатых, и платье от Гуччи 1999-го, и много других. Каждый год в день рождения Дианы я покупал ей новое платье, — вздохнул лорд Уильям. — Это трудно понять, но…
Эвелин стало неловко, как бывает неловко человеку, разбередившему старую рану у ближнего, и потому она была рада, когда муж после небольшой паузы перешел к новой теме.
— Близится Рождество, а с ним и старинный обычай нашей семьи — ему уже триста лет. Накануне Рождества мы устраиваем небольшой прием для тех, кого в Древнем Риме называли клиентами, а сегодня можно назвать протеже или что-то в этом роде — для лиц, которым мы когда-то помогли, поддержали в сложную минуту. Для них это возможность еще раз выразить благодарность, для нас — узнать, как у них идут дела. Надеюсь, ты окажешь мне честь и побудешь хозяйкой на этом приеме?
— Разумеется, дорогой. Ты мог даже не спрашивать.
Если Эвелин рассчитывала, что ее скептическое отношение заставит Тома отказаться от расследования, то она ошиблась. Более того: Том решил обратиться к профессионалу, некоему частному детективу Спригсфильду. Тот сразу предупредил, что преступления не расследует — это прерогатива полиции, но может найти адрес любого человека по имени и фамилии. Том поручил ему найти родственников Филиппа Рипли и журналиста Макмиллана — того, что стал инвалидом после аварии.
Спрингсфильд оказался профессионалом: уже через три дня у Тома были на руках оба адреса. Миссис Оливия Ньютон, старшая сестра Филиппа, обитала в Лондоне, а вот к Макмиллану придется ехать в маленький городок на границе Англии и Шотландии. Сначала Том решил навестить миссис Ньютон. Хотя детектив дал ему номера телефонов, он решил не звонить: так и не придумал, что сказать, и решил положиться на волю случая. Если миссис Ньютон захочет с ним разговаривать, то расскажет про брата и без предварительного звонка.
Домик, в котором обитала сестра покойного секретаря, резко отличался от других домов на этой улице. Он был выкрашен в ярко-зеленый цвет. На его фасаде были нарисованы розовые слоны, гуляющие на задних лапах, а в передних держащие воздушные шарики. В серый и сырой декабрьский день эта живопись смотрелась очень странно, но все разъяснилось, едва Том нажал на кнопку звонка — тоже необычную, в виде алого сердечка.
Страница
3 из 8
3 из 8
