Кровавое воскресение

Проклятая верхняя задвижка на окне никак не поддавалась. Я провозился с ней около минуты. За дверью молчали. Наконец, окно распахнулось. Сгрёбши в охапку чемодан, я занёс ногу на подоконник. В этот же миг дверь вылетела от страшного удара с той стороны! И вместо того, чтобы прыгнуть в окно, я инстинктивно обернулся навстречу врагу.

Ко мне ворвалась Валентина. Это была жуть неописуемая! Гораздо худшая, чем адский комар, прикончивший директора.

Всколокоченные тусклые волосы извивались, будто змеи Медузы Горгоны. Вместо глаз — господи помилуй! — кровавые бельма… Зелёное лицо в синих и чёрных пятнах. Всё это я успел разглядеть за секунду до того, как сухие, увитые чёрными жилами руки сцапали меня мёртвой хваткой. С визгом и рёвом Валентина пыталась вгрызться в моё небритое горло, оглушая тухлой вонью из пасти. Я отбивался чемоданом, вопил и изо всей силы лягнул её в промежность — Валентина аж подлетела, но мой пиджак из своей когтистой лапы не выпустила. Мы оба грохнулись на пол. Я оказался сверху. Придавив голову твари чемоданом, правой рукой я колошматил озверевшую техничку по чему ни попадя. Она иступлённо извивалась, пытаясь скинуть меня. Клыки бешено грызли чемоданную ручку, жёлтые кривые когти норовили выколоть мои глаза. Изловчившись, я мощно врезал Валентине под дых. Стальная хватка ледяной руки ослабла, я вскочил на ноги. Швырнул в перекошенную ненавистью харю чемодан и зайцем махнул в окно.

Я упал в колючие кусты крыжовника, росшего под окнами. Над моей головой шумно зазвенело разбитое стекло — Валентина в облаке оконных осколков вывалилась следом. Я успел отскочить. Лютая уборщица беспомощно корчилась и вертелась в изломанном крыжовнике. Широкий осколок оконного стекла воткнулся ей между рёбер. Шипя, Валентина пыталась вытащить стекло…

Вдруг её шипение сменилось тоскливым обречённым воем. Демоница вспыхнула ярким зелёным пламенем. Несколько секунд куст крыжовника переливался фантастическим огнём, будто неопалимая купина. А затем всё исчезло: и зелёное свечение, и Валентина. Крыжовник не пострадал нисколько — только листья его покрылись бордовой, гнусно воняющей желейной субстанцией.

Весь изодранный и исцарапанный, я припустил к усадьбе. Должен же я найти хоть какую-нибудь помощь. Снова вернуться в общежитие — нет, ни за что! Мне даже представлять не хотелось, что там могла натворить эта демонизировавшаяся техничка. А если ещё и не она одна? Вдруг я вообще остался единственным нормальным человеком на всей территории государственного музея-усадьбы? Чёрт бы побрал всё это!

Из-за деревьев выступила вытянутая жёлтая двухэтажная коробка — родовое гнездо графов Толстых. «Без своей Ясной Поляны я трудно могу себе представить Россию и моё отношение к ней» — неуместно всплыла в башке заученная толстовская фраза. Отдуваясь, я вбежал на веранду.

— Эй, откройте!

По ту сторону застеклённой двери замаячило испуганное лицо смотрителя — Эдуарда Павловича. Открывать мне он явно не спешил.

— Откройте! Мне нужна помощь!

— Перекреститесь сначала! Пожалуйста, перекреститесь!

В голосе смотрителя визгливо дребезжала паника. Сквозь своё отражение в дверных стёклах я видел его расширенные глаза и капли пота на морщинистом обезьяньем лобике. Маленькими волосатыми ручками смотритель сжимал красный пожарный топор.

Я быстро перекрестился несколько раз подряд. Успокоенно кивнув, Эдуард Палыч отложил топор и впустил меня. Руки его заметно тряслись. Вряд ли это похмелье, подумалось мне.

— Что происходит?

— Жопа полная. Упыри. Нечисть везде и всюду.

— Так, понятно — сказал я. А что ещё я мог сказать обосравшемуся от страха старику? Я и сам был близок к тому чтобы обгадить штаны. Особенно после стычки с Валентиной.

Эдуард Палыч снова схватил топор и, брызжа слюнями, рассказал мне о том, что выпало на его долю в эту ночь. Я слушал и пытался соображать…

— Ночью они пришли… Валентина с мальчишками этими погаными. Митька, дурак такой, взял да и вышел к ним. Они вон там на газоне стояли, всё знаками разными показывали, чтоб к ним вышли. Митька и пошёл посмотреть, что там с ними такое. Они на него как набросились! Он только и успел заорать. Уж они рвали его минут десять! Они кровь его пили! А я-то дверь быстро запер! А телефон-то не работает! Не иначе, кабель перегрызли, суки! Они почти до утра всё бегали кругом, в окна заглядывали да кулаками мне грозили. А под утро смылись…

— А комара гигантского с ними не было?

— Да какого ещё комара? Упыри они! Вурдалаки!

— А чего они стёкла не повышибали? Могли и в окна залезть — что им стоит.

— Я крестом святым их пугал. Вот.

Эдуард Палыл выудил из-под рубахи нательный крестик и затряс им у меня под носом.

— Как они захотят окно высадить — я подбегу и крест им показываю. Они тут же отступаются. Впрочем, во флигеле они, кажется, всё-таки похозяйничали.