Зима — лютая, с непроглядными снегопадами, обжигающими ветрами и день ото дня крепчающими морозами — была в самом разгаре. Январь только начался — новое тысячелетие делало свои первые нетвердые шаги, и погода, словно отмечая круглую дату, устроила такой карнавал, которого живущие в этих местах люди не видели вообще.
Добавить в моё избранное
26 мин, 30 сек 16260
За последние две недели прошлого года на Омск выпала годовая норма снега, но после Нового года метели не только не сбавили обороты, но, напротив, лишь набирали силу. Кроме того, под Рождество ударили чересчур жесткие даже для Сибири морозы — с неделю температура держалась около отметки «сорок», потом слегка спала, и двадцатипятиградусные деньки показались омичам сравнительно теплыми.
Сергей считал, что они еще легко отделались. Всю последнюю декаду с экранов телевизоров ведущие гневно клеймили руководителей Приморья, где коммуникации не выдержали напора стихии — размороженными и практически непригодными для нормального существования оказались сотни домов. Однако, как давно подтверждено практикой(и Сергей придерживался этой же точки зрения), русский человек — существо, способное выжить в самых экстремальных условиях, и позиция властей — «а вы их дустом, дустом!» — не имела никакого значения. Люди жили при минусовых температурах и привычно ворчали — куда смотрит президент, что купить завтра из еды, чтобы хватило на завтра, послезавтра и после-послезавтра, женится ли Хуан Карлос на очередной Селесте или донье Эстакаде(последнее относилось к тем счастливчикам, у которых еще не отключили свет) — как и в любой другой точке страны.
Сейчас тоже валил снег. Было десять вечера. Крупные хлопья, кружась, падали к ногам, создавалось впечатление, что в небе кто-то разорвал огромную подушку, и перья, вырвавшиеся из нее, засыпали все вокруг. Сергей втянул голову и ускорил шаг. От остановки до панельного дома, где он жил, было не более пяти минут ходьбы, но при такой погоде и они любому покажутся пыткой. Порывы ветра, правда, достаточно редкие, швыряли холодную массу в лицо и за воротник, хотелось забежать в первый попавшийся подъезд и переночевать прямо там. «Ничего, еще немного», — подумал он, надеясь, что эта мысль ободрит и придаст сил, но все вышло как раз наоборот — стоило ему подумать о доме, и ноги тут же налились свинцом. Он обогнул новостройку — или, как ее называли местные жители, недостройку. Десятиэтажный дом, который по проекту должен был стоять на этом месте уже третий год, был возведен почти наполовину — и заброшен. Законсервирован. До лучших времен. За обнесенной дощатым забором, покрытым неприличными надписями и картинками, бетонной тушей перемигивались в снежной кутерьме окна пятиэтажек. Впереди виднелся чей-то контур: кто, так же как и Сергей, торопился попасть в тепло. Он пригляделся и определил, что это девушка — легкая дубленка, маленький пакетик в руке и сумочка через плечо. За один дом до пункта назначения они разминулись. Девушка свернула к старой девятиэтажке. «Еще немного», — уже без особого энтузиазма подумал Сергей и пошел еще быстрее.
«Я не думаю», — сказала Маша. Вот так просто — «я не думаю». Три слова, разбившие вдребезги полтора года. Их теперь можно аккуратно вырезать маникюрными ножницами из своей жизни и положить в ящик стола, на самое дно, чтобы иногда заглядывать туда и просматривать содержимое. Два самых счастливых лета его жизни. Два самых солнечных и жарких лета. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что был идиотом — и это по меньшей мере. Все, что он принимал за выражение внимания или ответное чувство, на самом деле было просто обычной заинтересованностью. Еще — проявлением специфической женской черты, стремления к коллекционированию, чтобы потом из общей суммы похожих экземпляров выбрать один — наиболее достойный.
К дьяволу это. Забыть. Подумаешь. Сколько еще в его жизни будет таких разочарований? Надо учиться терпеть.
Сергей снова повернул, и вдали показался подъезд — единственный во всем доме, который освещался. Тусклый желтый фонарь покачивался на ветру, и оранжевое пятно перед дверью ходило из стороны в сторону, напоминая при этом прожектор вертолета, по какой-то причине зависшего над домом. Пятно на секунду выхватило из тьмы две пустые бутылки из-под водки, торчащие в сугробе возле лавочки буквой V — опять эти алкоголики с третьего этажа куролесили, когда только сдохнут от цирроза или пищевого отравления? Нормальные люди вон пачками гибнут, а те, кто действительно заслужил — да что там говорить!
Сергей бегом добежал до двери и оказался в подъезде. Тепло мягким одеялом укутало его, и он прислонился к стояку — благо, топили в этом году здорово. Первые секунды онемевшие руки не чувствовали жара, но постепенно холод отступил, уличный мороз напоминал только хлопающей на ветру дверью и врывающимися внутрь тучками снежинок.
Он неохотно отстранился от трубы и начал привычно считать ступеньки. По тридцать на каждый этаж. Сто сороковая. Дзинь-дзинь-дзинь.
— Ну наконец-то! Где ж тебя носило? Я уже три раза корвалол пил! — отец облегченно вздохнул. — Давай, заходи скорей. Что, хреново на улице?
— Да, не сахар, — ответил Сергей, вешая куртку на крючок. — Если так будет и дальше валить, к весне поплывем.
— Поплывем, это точно. Полсотни машин на весь город — куда ж это годится?
Сергей считал, что они еще легко отделались. Всю последнюю декаду с экранов телевизоров ведущие гневно клеймили руководителей Приморья, где коммуникации не выдержали напора стихии — размороженными и практически непригодными для нормального существования оказались сотни домов. Однако, как давно подтверждено практикой(и Сергей придерживался этой же точки зрения), русский человек — существо, способное выжить в самых экстремальных условиях, и позиция властей — «а вы их дустом, дустом!» — не имела никакого значения. Люди жили при минусовых температурах и привычно ворчали — куда смотрит президент, что купить завтра из еды, чтобы хватило на завтра, послезавтра и после-послезавтра, женится ли Хуан Карлос на очередной Селесте или донье Эстакаде(последнее относилось к тем счастливчикам, у которых еще не отключили свет) — как и в любой другой точке страны.
Сейчас тоже валил снег. Было десять вечера. Крупные хлопья, кружась, падали к ногам, создавалось впечатление, что в небе кто-то разорвал огромную подушку, и перья, вырвавшиеся из нее, засыпали все вокруг. Сергей втянул голову и ускорил шаг. От остановки до панельного дома, где он жил, было не более пяти минут ходьбы, но при такой погоде и они любому покажутся пыткой. Порывы ветра, правда, достаточно редкие, швыряли холодную массу в лицо и за воротник, хотелось забежать в первый попавшийся подъезд и переночевать прямо там. «Ничего, еще немного», — подумал он, надеясь, что эта мысль ободрит и придаст сил, но все вышло как раз наоборот — стоило ему подумать о доме, и ноги тут же налились свинцом. Он обогнул новостройку — или, как ее называли местные жители, недостройку. Десятиэтажный дом, который по проекту должен был стоять на этом месте уже третий год, был возведен почти наполовину — и заброшен. Законсервирован. До лучших времен. За обнесенной дощатым забором, покрытым неприличными надписями и картинками, бетонной тушей перемигивались в снежной кутерьме окна пятиэтажек. Впереди виднелся чей-то контур: кто, так же как и Сергей, торопился попасть в тепло. Он пригляделся и определил, что это девушка — легкая дубленка, маленький пакетик в руке и сумочка через плечо. За один дом до пункта назначения они разминулись. Девушка свернула к старой девятиэтажке. «Еще немного», — уже без особого энтузиазма подумал Сергей и пошел еще быстрее.
«Я не думаю», — сказала Маша. Вот так просто — «я не думаю». Три слова, разбившие вдребезги полтора года. Их теперь можно аккуратно вырезать маникюрными ножницами из своей жизни и положить в ящик стола, на самое дно, чтобы иногда заглядывать туда и просматривать содержимое. Два самых счастливых лета его жизни. Два самых солнечных и жарких лета. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что был идиотом — и это по меньшей мере. Все, что он принимал за выражение внимания или ответное чувство, на самом деле было просто обычной заинтересованностью. Еще — проявлением специфической женской черты, стремления к коллекционированию, чтобы потом из общей суммы похожих экземпляров выбрать один — наиболее достойный.
К дьяволу это. Забыть. Подумаешь. Сколько еще в его жизни будет таких разочарований? Надо учиться терпеть.
Сергей снова повернул, и вдали показался подъезд — единственный во всем доме, который освещался. Тусклый желтый фонарь покачивался на ветру, и оранжевое пятно перед дверью ходило из стороны в сторону, напоминая при этом прожектор вертолета, по какой-то причине зависшего над домом. Пятно на секунду выхватило из тьмы две пустые бутылки из-под водки, торчащие в сугробе возле лавочки буквой V — опять эти алкоголики с третьего этажа куролесили, когда только сдохнут от цирроза или пищевого отравления? Нормальные люди вон пачками гибнут, а те, кто действительно заслужил — да что там говорить!
Сергей бегом добежал до двери и оказался в подъезде. Тепло мягким одеялом укутало его, и он прислонился к стояку — благо, топили в этом году здорово. Первые секунды онемевшие руки не чувствовали жара, но постепенно холод отступил, уличный мороз напоминал только хлопающей на ветру дверью и врывающимися внутрь тучками снежинок.
Он неохотно отстранился от трубы и начал привычно считать ступеньки. По тридцать на каждый этаж. Сто сороковая. Дзинь-дзинь-дзинь.
— Ну наконец-то! Где ж тебя носило? Я уже три раза корвалол пил! — отец облегченно вздохнул. — Давай, заходи скорей. Что, хреново на улице?
— Да, не сахар, — ответил Сергей, вешая куртку на крючок. — Если так будет и дальше валить, к весне поплывем.
— Поплывем, это точно. Полсотни машин на весь город — куда ж это годится?
Страница
1 из 10
1 из 10
