Добавить в моё избранное
26 мин, 30 сек 16265
Обычно самое сложное — во внутреннем. — Отец посмотрел на часы. — Ладно, я побежал.
— Счастливо.
Еще с час после его ухода Сергей пытался заснуть, ворочаясь на разложенной тахте. Но мысли о(скорее всего) несданной сессии мешали закрыть глаза. С утра всегда думается лучше, и вот теперь он осознал всю серъезность своего положения. Если он не подготовится как следует к экзамену, он его не сдаст. А он не подготовится — дело даже не в том, что вопросов слишком много и что Зоркий Глаз теперь имеет на него зуб. Просто не хотелось. Сергей знал, что случится, когда он откроет лекции. Он увидит свои каракули годовалой давности и вспомнит Машу — которой почему-то вчера не было. Это воспоминание цепочкой потянет за собой кучу других, приятных и не очень, смешных и грустных, делающих все возможное, чтобы отвлечь его от занятий. Если бы он понимал, что конспектирует, вникал в сказанное, необходимость в подготовке вообще отпадала — так он в прошлом семестре сдал философию, помня наизусть все, что говорил лектор. Но именно на занятиях по высшей математике он просто автоматически записывал, отключив, как и советовали на подготовительных курсах, все остальные физические и ментальные процессы. А если он не сдаст математику, ему придется несладко. Зоркий Глаз из принципа будет трясти его до последнего, выжмет все соки ради этой чертовой оценки в зачетке.
«А вот хрен тебе», — подумал Сергей. Назло все выучу и сдам так, что ты захлебнешься своей желчью. После этой мысли он заснул.
Во сне он был младше на полтора года, во сне он очутился в лете, когда познакомился с Машей. Стоял жаркий июльский день, люди медленно плыли в белом мареве, в которое превратился воздух после десяти часов беспрерывного солнечного давления. Сергей, одетый в свои любимые тертые синие джинсы и белую футболку с надписью «Хэллоуин»(в это лето он открыл для себя тяжелый рок), сидел на скамеечке около «Маяковского», нежась в тени старого тополя. В руке приятно тяжелела баночка пива. Он лениво посмотрел на часы и увидел, что его старая «Электроника» не работает. «Ну и черт с ней», — дружелюбно подумал он и прикрыл глаза. Скоро должна подойти Маша. Он в первый раз пригласил ее в кино, показывали «Призрак дома на холме», как-то раз по телефону она обмолвилась о том, что хочет посмотреть эту вещь, и
Сергей понял, что надо действовать.
Он снова осмотрелся. Фиолетовые солнцезащитные очки делали все вокруг прохладным и мягким, даже солнце не выглядело таким уж беспощадным. Мимо пронесся роллер — ролики вошли в моду, все, от мала до велика, носились по более или менее ровным площадкам на этих извращенных коньках. Вместе с роллером промчался легкий порыв ветерка, и Сергей подумал, что попал в рай.
Вдали показалась почти невесомая фигурка, и его сердце екнуло. Оно сначала будто замерло, а потом провалилось куда-то вниз, и чувство это было таким же приятным, как бутылка пива в руке. Маша ненадолго остановилась у лотка с мороженым, купила «стаканчик» и медленным шагом направилась к ступеням кинотеатра. Сергей хотел проявить максимум выдержки и самообладания, но его хватило только на четыре секунды. Потом он вскочил со своего места и побежал за синеньким платьицем. Маша едва успела зайти на крыльцо, как он, запыхавшись, выдавил: «Привет!». «О, привет», — улыбнулась она в ответ, и все его тело налилось теплом и нежностью. Он хотел незримо следовать за ней повсюду, заботиться о ней, попадись сейчас ему под руку какой-нибудь нахал, осмелившийся сделать ей что-либо, он размазал бы этого наглеца по розовой афише «Пизрака дома на холме». Мир лежал у его ног, и солнце освещало простирающуюся впереди дорогу.
«Может, пойдем? На моих уже без десяти.» — Маша вопросительно посмотрела на него, и Сергей бы согласился, даже если она попросила бы его шагнуть в преисподнюю. «Конечно», — кивнул он и распахнул перед ней тяжелую дверь «Маяковского».
— … таким образом, вам предстоит выполнить шесть заданий, — Зоркий глаз приподнял пенсне и обнажил покрытые катарактой глаза. Одна половина его лица была изъедена какой-то жуткой болезнью, превратившись в кровоточащую маску. Он стоял у доски в огромной аудитории, парты лесенкой поднимались до головокружительных высот. На стенах висели рекламные плакаты выходящих в ближайшее время в прокат фильмов: «Крик-3», «Пункт назначения», «Девятые врата». — Быстрее, молодой человек, не задерживайте аудиторию.
Сергей в ужасе отпрянул. Оглянувшись, он увидел автобусную остановку — ту самую, на которой он стоял десятки раз, одну из самых оживленных остановок в городе — «Кинотеатр», но небо было серым, и грязные облака с сумасшедшей скоростью носились по небосклону. Снегопад вновь усилился, крупные хлопья, кружась, падали к ногам, создавалось впечатление, что в небе кто-то разорвал огромную подушку, и перья, вырвавшиеся из нее, засыпали все вокруг, но прохожие, казалось, не замечали этого.
— Счастливо.
Еще с час после его ухода Сергей пытался заснуть, ворочаясь на разложенной тахте. Но мысли о(скорее всего) несданной сессии мешали закрыть глаза. С утра всегда думается лучше, и вот теперь он осознал всю серъезность своего положения. Если он не подготовится как следует к экзамену, он его не сдаст. А он не подготовится — дело даже не в том, что вопросов слишком много и что Зоркий Глаз теперь имеет на него зуб. Просто не хотелось. Сергей знал, что случится, когда он откроет лекции. Он увидит свои каракули годовалой давности и вспомнит Машу — которой почему-то вчера не было. Это воспоминание цепочкой потянет за собой кучу других, приятных и не очень, смешных и грустных, делающих все возможное, чтобы отвлечь его от занятий. Если бы он понимал, что конспектирует, вникал в сказанное, необходимость в подготовке вообще отпадала — так он в прошлом семестре сдал философию, помня наизусть все, что говорил лектор. Но именно на занятиях по высшей математике он просто автоматически записывал, отключив, как и советовали на подготовительных курсах, все остальные физические и ментальные процессы. А если он не сдаст математику, ему придется несладко. Зоркий Глаз из принципа будет трясти его до последнего, выжмет все соки ради этой чертовой оценки в зачетке.
«А вот хрен тебе», — подумал Сергей. Назло все выучу и сдам так, что ты захлебнешься своей желчью. После этой мысли он заснул.
Во сне он был младше на полтора года, во сне он очутился в лете, когда познакомился с Машей. Стоял жаркий июльский день, люди медленно плыли в белом мареве, в которое превратился воздух после десяти часов беспрерывного солнечного давления. Сергей, одетый в свои любимые тертые синие джинсы и белую футболку с надписью «Хэллоуин»(в это лето он открыл для себя тяжелый рок), сидел на скамеечке около «Маяковского», нежась в тени старого тополя. В руке приятно тяжелела баночка пива. Он лениво посмотрел на часы и увидел, что его старая «Электроника» не работает. «Ну и черт с ней», — дружелюбно подумал он и прикрыл глаза. Скоро должна подойти Маша. Он в первый раз пригласил ее в кино, показывали «Призрак дома на холме», как-то раз по телефону она обмолвилась о том, что хочет посмотреть эту вещь, и
Сергей понял, что надо действовать.
Он снова осмотрелся. Фиолетовые солнцезащитные очки делали все вокруг прохладным и мягким, даже солнце не выглядело таким уж беспощадным. Мимо пронесся роллер — ролики вошли в моду, все, от мала до велика, носились по более или менее ровным площадкам на этих извращенных коньках. Вместе с роллером промчался легкий порыв ветерка, и Сергей подумал, что попал в рай.
Вдали показалась почти невесомая фигурка, и его сердце екнуло. Оно сначала будто замерло, а потом провалилось куда-то вниз, и чувство это было таким же приятным, как бутылка пива в руке. Маша ненадолго остановилась у лотка с мороженым, купила «стаканчик» и медленным шагом направилась к ступеням кинотеатра. Сергей хотел проявить максимум выдержки и самообладания, но его хватило только на четыре секунды. Потом он вскочил со своего места и побежал за синеньким платьицем. Маша едва успела зайти на крыльцо, как он, запыхавшись, выдавил: «Привет!». «О, привет», — улыбнулась она в ответ, и все его тело налилось теплом и нежностью. Он хотел незримо следовать за ней повсюду, заботиться о ней, попадись сейчас ему под руку какой-нибудь нахал, осмелившийся сделать ей что-либо, он размазал бы этого наглеца по розовой афише «Пизрака дома на холме». Мир лежал у его ног, и солнце освещало простирающуюся впереди дорогу.
«Может, пойдем? На моих уже без десяти.» — Маша вопросительно посмотрела на него, и Сергей бы согласился, даже если она попросила бы его шагнуть в преисподнюю. «Конечно», — кивнул он и распахнул перед ней тяжелую дверь «Маяковского».
— … таким образом, вам предстоит выполнить шесть заданий, — Зоркий глаз приподнял пенсне и обнажил покрытые катарактой глаза. Одна половина его лица была изъедена какой-то жуткой болезнью, превратившись в кровоточащую маску. Он стоял у доски в огромной аудитории, парты лесенкой поднимались до головокружительных высот. На стенах висели рекламные плакаты выходящих в ближайшее время в прокат фильмов: «Крик-3», «Пункт назначения», «Девятые врата». — Быстрее, молодой человек, не задерживайте аудиторию.
Сергей в ужасе отпрянул. Оглянувшись, он увидел автобусную остановку — ту самую, на которой он стоял десятки раз, одну из самых оживленных остановок в городе — «Кинотеатр», но небо было серым, и грязные облака с сумасшедшей скоростью носились по небосклону. Снегопад вновь усилился, крупные хлопья, кружась, падали к ногам, создавалось впечатление, что в небе кто-то разорвал огромную подушку, и перья, вырвавшиеся из нее, засыпали все вокруг, но прохожие, казалось, не замечали этого.
Страница
5 из 10
5 из 10
