Ибо подобно тому, как Отец, Господь Вселенной, создаёт богов, и точно таким же способом человек, эта смертная, земная, живая тварь, та, которая не подобна Богу, также сам творит богов. Он не только усиливает, но он также и усилен. Он не только Бог, но также и создаёт богов. Ты удивлён, Асклепий? Или ты сам ещё один неверующий подобно многим? «Asclepius», Гермес Трисмегист...
Добавить в моё избранное
24 мин, 59 сек 10716
И указал ему золотогривый из сладко курящегося капища
Прямой корабельный путь
От лернейского берега к той земле среди морей,
Где великий властитель богов
Пролил на город золотые снега,
Когда умением Гефеста о медном топоре
Из отчего темени вырвалась Афина
С бескрайним криком,
И дрогнули перед нею Небо и мать Земля…
«Родос» (Олимпийские песни, VII), Пиндар
I
Процесс познания всегда сопряжен с опасностью, порой настолько великой, что истинный ее масштаб ускользает от пытливого, но всё же близорукого взгляда ученого ума. Значит ли это, что мы сознательно должны ограничивать свое стремление к знаниям, усмирять ненасытную жажду разгадывать древние тайны, окутанные пылью веков? Увы, иногда подобное отчуждение от великих открытий — единственный путь сохранить душу неоскверненной, а разум ‒ не тронутым печатью безумия. Есть множество космических тайн, которые должны навсегда оставаться неразгаданными, иначе прикосновение к ним ведет к падению в бездонную липкую тьму ужаса.
В 2011 году я, активный и полный уверенности в себе молодой человек, увлекся одним культурно-историческим исследованием, навсегда изменившим мою жизнь. Будучи студентом-культурологом, я занялся изысканиями в области древнегреческой мифологии, а в особенности — изучением культа Афины. В моем распоряжении находились сотни научных трудов, монографий и статей, которые я разбирал в библиотеке подмосковного Толмачевского исторического университета, обладавшего, стоит отметить, внушительным книгохранилищем. Как я полагал, предпосылкой к исследованию служила прежде всего необходимость написать дипломную работу, но интуитивное предчувствие, что я нахожусь на пороге невиданной тайны, уже тогда закралось в мое сердце. Передо мной возникал клубок из тысяч лет, перепутанных в причудливом узоре, и я хотел размотать этот клубок во что бы то ни стало.
Перебирая неисчислимое количество книг в университетской библиотеке, просиживая в ней множество часов, я случайно собрал перед собой несколько статей, которые в разрозненном виде не представляли собой ничего необычного, но вместе образовали удивительное, волнующее целое. То были научные труды нескольких ученых, отечественных и зарубежных, в которых шла речь об Афине, Артемиде, древних женских божествах эпохи каменного века, минойской богине со змеями и нескольких доисторических культах времен матриархата в Старой Европе1, Азии и Африке. О том, что культ Афины несомненно имел очень древние истоки, я, конечно же, знал уже тогда, но поразило меня совсем другое. Сопоставив статьи из нескольких научных журналов, повествующих о культах женских божеств в разных частях света, я обнаружил невероятные, не поддающиеся объяснению совпадения. В одной статье известный английский археолог Уолтер Фокс описывал обнаруженную им в 1953 году, в южной Франции, деревянную фигурку III века нашей эры ‒ изображение женщины, увитой змеями, с птицей на головном уборе и копьем в правой руке. Под ногами предположительной богини располагался постамент с вырезанными на нем символами. Символы по внешнему виду напоминали древнегерманский футарк2, но их принадлежность к футарку не была доказана. Установить, какой богине посвящена статуэтка, так и не удалось. В следующей статье я наткнулся на описание древнеиндийского культа, сохранившегося в нескольких отдаленных уголках Пакистана и Непала. Служителей этого культа обнаружил другой английский исследователь, сэр Джейкоб Диллеспи, в 1870 году. Он описывает поклонение некоей деве-змее, вооруженной копьем и носящей шлем, а также оргии, устраиваемые в ее честь. Почтенный англичанин с понятной долей презрения и в холодных, сдержанных тонах пишет о празднествах, посвященных этой деве-змее, во время которых среди культистов царил такой хаос безнравственности, что даже средневековые шабаши ведьм представлялись пустяковой шалостью. Диллеспи также указывает, что во время подобных богопротивных религиозных служб идолопоклонники выкрикивали имя богини — «Аттинха! Аттинха!». Третья статья, на этот раз советского этнолога Алексея Михайловича Марченко, посвящалась малоизученному культу в Микронезии, который обнаружил ученый во время своей научной экспедиции. Что примечательно, здесь местные дикари также поклонялись деве-воительнице, увитой змеями, и совершали жутковатые, внушающие отвращение ритуалы. Марченко попытался примерно передать имя этого пугающего идола, записав его на русском, однако отмечал при этом, что наречие пигмеев настолько непривычно для его слуха, что отдельные звуки невозможно передать при помощи фонем русского языка. Итак, примерное произношение имени было «Ахет» на» или «Ахит» ана». К ужасу ученого, исследование культуры этого дикого племени закончилось в тот момент, когда жрицу культа после публичной оргии убил шаман племени и попытался съесть. Его тут же остановили, а советская экспедиция вступила в схватку с дикарями, которая вылилась в немыслимое и жестокое кровопролитие.
Прямой корабельный путь
От лернейского берега к той земле среди морей,
Где великий властитель богов
Пролил на город золотые снега,
Когда умением Гефеста о медном топоре
Из отчего темени вырвалась Афина
С бескрайним криком,
И дрогнули перед нею Небо и мать Земля…
«Родос» (Олимпийские песни, VII), Пиндар
I
Процесс познания всегда сопряжен с опасностью, порой настолько великой, что истинный ее масштаб ускользает от пытливого, но всё же близорукого взгляда ученого ума. Значит ли это, что мы сознательно должны ограничивать свое стремление к знаниям, усмирять ненасытную жажду разгадывать древние тайны, окутанные пылью веков? Увы, иногда подобное отчуждение от великих открытий — единственный путь сохранить душу неоскверненной, а разум ‒ не тронутым печатью безумия. Есть множество космических тайн, которые должны навсегда оставаться неразгаданными, иначе прикосновение к ним ведет к падению в бездонную липкую тьму ужаса.
В 2011 году я, активный и полный уверенности в себе молодой человек, увлекся одним культурно-историческим исследованием, навсегда изменившим мою жизнь. Будучи студентом-культурологом, я занялся изысканиями в области древнегреческой мифологии, а в особенности — изучением культа Афины. В моем распоряжении находились сотни научных трудов, монографий и статей, которые я разбирал в библиотеке подмосковного Толмачевского исторического университета, обладавшего, стоит отметить, внушительным книгохранилищем. Как я полагал, предпосылкой к исследованию служила прежде всего необходимость написать дипломную работу, но интуитивное предчувствие, что я нахожусь на пороге невиданной тайны, уже тогда закралось в мое сердце. Передо мной возникал клубок из тысяч лет, перепутанных в причудливом узоре, и я хотел размотать этот клубок во что бы то ни стало.
Перебирая неисчислимое количество книг в университетской библиотеке, просиживая в ней множество часов, я случайно собрал перед собой несколько статей, которые в разрозненном виде не представляли собой ничего необычного, но вместе образовали удивительное, волнующее целое. То были научные труды нескольких ученых, отечественных и зарубежных, в которых шла речь об Афине, Артемиде, древних женских божествах эпохи каменного века, минойской богине со змеями и нескольких доисторических культах времен матриархата в Старой Европе1, Азии и Африке. О том, что культ Афины несомненно имел очень древние истоки, я, конечно же, знал уже тогда, но поразило меня совсем другое. Сопоставив статьи из нескольких научных журналов, повествующих о культах женских божеств в разных частях света, я обнаружил невероятные, не поддающиеся объяснению совпадения. В одной статье известный английский археолог Уолтер Фокс описывал обнаруженную им в 1953 году, в южной Франции, деревянную фигурку III века нашей эры ‒ изображение женщины, увитой змеями, с птицей на головном уборе и копьем в правой руке. Под ногами предположительной богини располагался постамент с вырезанными на нем символами. Символы по внешнему виду напоминали древнегерманский футарк2, но их принадлежность к футарку не была доказана. Установить, какой богине посвящена статуэтка, так и не удалось. В следующей статье я наткнулся на описание древнеиндийского культа, сохранившегося в нескольких отдаленных уголках Пакистана и Непала. Служителей этого культа обнаружил другой английский исследователь, сэр Джейкоб Диллеспи, в 1870 году. Он описывает поклонение некоей деве-змее, вооруженной копьем и носящей шлем, а также оргии, устраиваемые в ее честь. Почтенный англичанин с понятной долей презрения и в холодных, сдержанных тонах пишет о празднествах, посвященных этой деве-змее, во время которых среди культистов царил такой хаос безнравственности, что даже средневековые шабаши ведьм представлялись пустяковой шалостью. Диллеспи также указывает, что во время подобных богопротивных религиозных служб идолопоклонники выкрикивали имя богини — «Аттинха! Аттинха!». Третья статья, на этот раз советского этнолога Алексея Михайловича Марченко, посвящалась малоизученному культу в Микронезии, который обнаружил ученый во время своей научной экспедиции. Что примечательно, здесь местные дикари также поклонялись деве-воительнице, увитой змеями, и совершали жутковатые, внушающие отвращение ритуалы. Марченко попытался примерно передать имя этого пугающего идола, записав его на русском, однако отмечал при этом, что наречие пигмеев настолько непривычно для его слуха, что отдельные звуки невозможно передать при помощи фонем русского языка. Итак, примерное произношение имени было «Ахет» на» или «Ахит» ана». К ужасу ученого, исследование культуры этого дикого племени закончилось в тот момент, когда жрицу культа после публичной оргии убил шаман племени и попытался съесть. Его тут же остановили, а советская экспедиция вступила в схватку с дикарями, которая вылилась в немыслимое и жестокое кровопролитие.
Страница
1 из 8
1 из 8
