Мы находились на полпути между Южным Бутово и Нижними Курочками, где нас ждали море выпивки, барбекю и девочки. Где-то в Подмосковье. Сказать по правде, пространственные ориентиры я потерял, едва мы съехали с МКАДа…
Добавить в моё избранное
25 мин, 24 сек 9651
Вытягивая из целлофановой упаковки очередную банку «левенбрау» я отчетливо вспомнил кассиршу в супермаркете у бензоколонки. Это было где-то полчаса назад, хотя временные ориентиры я потерял еще до МКАДа, еще до Бутово — вчера или позавчера.
Кассирша! Как она посмотрела на меня, когда я вывалил на стол все эти булочки и кексы, и круассаны со слойками, которые, не глядя, сгреб с лотка. А сверху выставил две упаковки пива и два тюбика визина. Она смотрела на меня так пристально, будто решила похитить этим взглядом мою душу, но на мне были зеркальные солнечные очки, и я не особо волновался. А потом она указала на мой рот, и я обнаружил в нем зажженную сигарету в янтарном мундштуке. Гребаный свет, я мог бы на раз спалить их забегаловку!
Цепляя кольцо пивной банки, я покосился на своего агента. На носу у него, как и у меня, были зеркальные пилоты, еще на нем были драные джинсы и черная футболка с Джоном Локком и надписью «Не говори мне, что я могу!». На одной руке вытатуирована билибинская василиса с черепом-фонарем, на другой — гигеровский алиен. Он прямо светился от счастья, барабанил ладонями по рулю, подпевал магнитоле:
— Ви гара гоу вив гат нафинг ту луз, ла-ла-лай-ла-ла лалала!
Он всю дорогу крутил наш любимый сборник шведской попсы 90-х. Подпевал «И-тайпу» и «Кардиганз» так старательно, что сорвал голос. Я не стал ему рассказывать по продавщицу, которая ворует души, и про то, как чуть не взорвал гребаную заправку. Решил дать ему шанс. Несчастный ублюдок, его еще не проняло всерьез, даже не представляет, что его ждет.
Я зажмурился, отгоняя нахлынувшее ощущение потерянности, мрачного одиночества посреди этого жестокого враждебного мира.
Чпокнул кольцом, открывая голубую жестянку, облил пеной свою гавайку — неожиданно мой агент дал по тормозам… Мы остановились перед светофором.
— Мы из-за тебя убьемся, гиббонины шмат! — завопил я, ловя выскользнувшую банку.
Он повернулся — как комодский варан — рывком двинув шеей слева направо, растягивая посиневшие от напряжения губы…
Тут заиграли «Роксет», «Слипинг ин май кар». Ублюдка сразу же проняло. Просто расплющило ко всем чертям! Он затряс хаером, едва не задевая лбом рулевое колесо, затем высунулся из окна и заорал, указывая в сторону поста ДПС:
— Да ведь это граница, твою мать! Ежанись, мы уже в Калифорнии, детка!
К счастью, полиции не наблюдалось. Ушли на обеденный перерыв или типа того. Бывают же у них обеденные перерывы? Я очень отчетливо увидел трех комодских варанов в серых фуражках, которые разделывают моего агента, заправив салфетки за накрахмаленные манишки.
Не зная, как отвлечься от этой дичи, я решил посмотреть на заднее сиденье. Не надо было этого делать.
— Лакост? — позвал я своего агента. Не услышал собственного голоса.
Я старался смотреть строго перед собой, через лобовое стекло нашей «Злой Красной Мурены», на заляпанный грязью номер «шестерки» впереди. Краем глаза я видел, как этот хрен, хлопая ладонями по рулю, трясет башкой, горланя во всю глотку «мэкинг лав! о йе-е-е!»
— Лакост, твою мать?!
Он сцепил зубы и повторил этот свой вараний маневр шеей. Уставился на меня двумя рей-бановскими зеркалами, в которых я увидел двух бледных парней в солнечных очках, гавайках и тирольских шляпах с перышком. С трудом держа себя в руках, я очень внятно сказал:
— У нас труп на заднем сиденье.
Тут как раз дали зеленый, и мы рванули с места, обгоняя «шестерку». Не сбавляя скорости, Лакост отпустил руль, завозился, заглядывая назад. Запустил обе руки во всклокоченную шевелюру:
— ИЗМЕНА!
— Следи за дорогой! — заорал я, проливая пиво себе на шорты.
Он ухватился за руль, с шумом выдохнул.
— Какого попирдолия это значит, по-твоему, а?! — я боялся посмотреть назад.
— Это Эдуард, — сказал мой агент, улыбаясь, как Декстер Морган.
Я пересилил себя и обернулся, готовясь к худшему. Сзади лежал обряженный в серую тройку манекен с накрашенными губами.
С некоторым облегчением выдохнув, я отпил пива, спросил, стараясь казаться спокойным:
— Ладно… А где тогда Белла?
— Она в багажнике.
Я взорвался:
— Ради всего святого, Лакост! Для чего тебе в нашей «Злой Красной Мурене» два этих лядских манекена?!
Он просиял:
— Когда мы доедем до Новых Курочек! Мы там хорошенько подзаправимся с девочками! Выпивка, барбекю! Потом я заряжусь порошком из твоей долбанной хохломской перечницы! Выпью всю эту гребаную текилу, которая едет вместе с Беллой! Выставлю ее с придурчатым приятелем на теннисный корт, а затем…
Тут случилось страшное. Отпустив руль, психопат полез себе за спину под футболку, и вытащил наружу…
— Ствол?! Пиитическая сила, откуда у тебя ствол?!
Он рулил, размахивая пушкой, машина виляла влево-вправо.
Кассирша! Как она посмотрела на меня, когда я вывалил на стол все эти булочки и кексы, и круассаны со слойками, которые, не глядя, сгреб с лотка. А сверху выставил две упаковки пива и два тюбика визина. Она смотрела на меня так пристально, будто решила похитить этим взглядом мою душу, но на мне были зеркальные солнечные очки, и я не особо волновался. А потом она указала на мой рот, и я обнаружил в нем зажженную сигарету в янтарном мундштуке. Гребаный свет, я мог бы на раз спалить их забегаловку!
Цепляя кольцо пивной банки, я покосился на своего агента. На носу у него, как и у меня, были зеркальные пилоты, еще на нем были драные джинсы и черная футболка с Джоном Локком и надписью «Не говори мне, что я могу!». На одной руке вытатуирована билибинская василиса с черепом-фонарем, на другой — гигеровский алиен. Он прямо светился от счастья, барабанил ладонями по рулю, подпевал магнитоле:
— Ви гара гоу вив гат нафинг ту луз, ла-ла-лай-ла-ла лалала!
Он всю дорогу крутил наш любимый сборник шведской попсы 90-х. Подпевал «И-тайпу» и «Кардиганз» так старательно, что сорвал голос. Я не стал ему рассказывать по продавщицу, которая ворует души, и про то, как чуть не взорвал гребаную заправку. Решил дать ему шанс. Несчастный ублюдок, его еще не проняло всерьез, даже не представляет, что его ждет.
Я зажмурился, отгоняя нахлынувшее ощущение потерянности, мрачного одиночества посреди этого жестокого враждебного мира.
Чпокнул кольцом, открывая голубую жестянку, облил пеной свою гавайку — неожиданно мой агент дал по тормозам… Мы остановились перед светофором.
— Мы из-за тебя убьемся, гиббонины шмат! — завопил я, ловя выскользнувшую банку.
Он повернулся — как комодский варан — рывком двинув шеей слева направо, растягивая посиневшие от напряжения губы…
Тут заиграли «Роксет», «Слипинг ин май кар». Ублюдка сразу же проняло. Просто расплющило ко всем чертям! Он затряс хаером, едва не задевая лбом рулевое колесо, затем высунулся из окна и заорал, указывая в сторону поста ДПС:
— Да ведь это граница, твою мать! Ежанись, мы уже в Калифорнии, детка!
К счастью, полиции не наблюдалось. Ушли на обеденный перерыв или типа того. Бывают же у них обеденные перерывы? Я очень отчетливо увидел трех комодских варанов в серых фуражках, которые разделывают моего агента, заправив салфетки за накрахмаленные манишки.
Не зная, как отвлечься от этой дичи, я решил посмотреть на заднее сиденье. Не надо было этого делать.
— Лакост? — позвал я своего агента. Не услышал собственного голоса.
Я старался смотреть строго перед собой, через лобовое стекло нашей «Злой Красной Мурены», на заляпанный грязью номер «шестерки» впереди. Краем глаза я видел, как этот хрен, хлопая ладонями по рулю, трясет башкой, горланя во всю глотку «мэкинг лав! о йе-е-е!»
— Лакост, твою мать?!
Он сцепил зубы и повторил этот свой вараний маневр шеей. Уставился на меня двумя рей-бановскими зеркалами, в которых я увидел двух бледных парней в солнечных очках, гавайках и тирольских шляпах с перышком. С трудом держа себя в руках, я очень внятно сказал:
— У нас труп на заднем сиденье.
Тут как раз дали зеленый, и мы рванули с места, обгоняя «шестерку». Не сбавляя скорости, Лакост отпустил руль, завозился, заглядывая назад. Запустил обе руки во всклокоченную шевелюру:
— ИЗМЕНА!
— Следи за дорогой! — заорал я, проливая пиво себе на шорты.
Он ухватился за руль, с шумом выдохнул.
— Какого попирдолия это значит, по-твоему, а?! — я боялся посмотреть назад.
— Это Эдуард, — сказал мой агент, улыбаясь, как Декстер Морган.
Я пересилил себя и обернулся, готовясь к худшему. Сзади лежал обряженный в серую тройку манекен с накрашенными губами.
С некоторым облегчением выдохнув, я отпил пива, спросил, стараясь казаться спокойным:
— Ладно… А где тогда Белла?
— Она в багажнике.
Я взорвался:
— Ради всего святого, Лакост! Для чего тебе в нашей «Злой Красной Мурене» два этих лядских манекена?!
Он просиял:
— Когда мы доедем до Новых Курочек! Мы там хорошенько подзаправимся с девочками! Выпивка, барбекю! Потом я заряжусь порошком из твоей долбанной хохломской перечницы! Выпью всю эту гребаную текилу, которая едет вместе с Беллой! Выставлю ее с придурчатым приятелем на теннисный корт, а затем…
Тут случилось страшное. Отпустив руль, психопат полез себе за спину под футболку, и вытащил наружу…
— Ствол?! Пиитическая сила, откуда у тебя ствол?!
Он рулил, размахивая пушкой, машина виляла влево-вправо.
Страница
1 из 8
1 из 8
