Над Червичником сгустились пунцовые тучи. Среди них заблудилась луна, и ветры, летящие с залива, и тонкие струи дождя, и ночь, навевающая тревожную бессонницу. В такие моменты одиночки садятся у окна, и, сложив руки, наблюдают за темнотой. Может им кажется, что в непогоде скрыт другой мир, где собаки не случайно лают на пустоту, а в шелестящих ветвях рождаются ночные кошмары.
Добавить в моё избранное
26 мин, 22 сек 20185
Арсению не спалось. Голоса, доносящиеся с улицы, задели его любопытство. Он встал с кровати, и осторожно подкрался к окну.
— Ужасная выдалась ночка, почему именно сегодня? — первый голос принадлежал дяде Арсения, учителю математики и природоведения в сельской школе.
— Для благих дел подходит любое время. К тому же, завтра вернется вода, дорога закроется ещё на один год.
Арсений догадался, что речь идет о Меловом острове.
— Люди волнуются, я слышал, что какие-то мальчишки хотели угнать лодку и сплавать на остров. Мы не можем этого допустить. Кроме того, я уже не знаю, как скрывать эти слухи от Сеньки.
Услышав своё имя, мальчик встрепенулся. В комнату ворвался запах дождя, и чего-то страшно-таинственного.
— Это очень благоразумно! — сказал отец Василий. — Тем более, что проблема вышла из под контроля. Вы ведь знаете, о чём я говорю?
— Конечно. Как вы собираетесь попасть на остров?
— Сергей, сын Максима, сопроводит меня. Мы отправляемся через двадцать минут, и я надеюсь, что этой ночью Господь меня не оставит.
— Но всё же, это не безопасно.
— Я хорошо знаю остров. Мне приходилось бывать там раньше. Вы же знаете, Сергей Петрович, какие чудные времена знал Меловой…
Где-то далеко завыла собака. Арсений вздрогнул. Сегодняшним утром он молча сокрушался о том, что за время летних каникул не случилось ничего интересного. Холодный июль сменился скучным августом, и уже совсем близко замерцала желтизной осень, и дорога в город, и школа. А сейчас раззадоренный Сенька с нетерпением ждал, пока мужчины договорят и уйдут. В голове созрел план побега. На встречу приключениям, на встречу ночи, на встречу Меловому острову.
— Сомневаюсь, были ли эти времена чудесными, — фраза неожиданно оборвалась, слова поглотил ветер.
Сенька приподнял голову над подоконником. Его взору открылись две фигуры, словно статуи, вырезанные из воздуха. Черная вода струилась с крыши, ухудшая видимость, а в каждой капельке отражался дядя и отец Василий. Лишь глаза блестели, как огни святого Эльма, а между ними пол метра расстояния и какая-то очень страшная тайна.
— Я чувствую свою ответственность за их души. — слабо прошептал священник. — Вы их не видите, а я как в лесу из этих теней. Они стоят передо мной, каждый день… Сейчас мне нужно зайти к Ерофеевым, а после в путь!
— Храни вас Господь!
Портрет академика Павлова грозно смотрел со стены. Перед его картонным взором метался мальчик. Взрослые разошлись, оставив Арсения наедине с сомнительными затеями.
А за окном дрожали налитые гроздья кишмиша, тропинка бежала вдаль, и упиралась в проломленный забор. Там, в темноте, таился вход в другое измерение. Дышали влагой гнилые доски, жуки проснулись, зачуяв ночь, во мгле кружился свет мокрых, серебрящихся листьев. И дождь лил как из ведра, не на секунду не унимая дробь беспокойных капель.
В такую погоду дома бы сидеть, или смотреть в окно, любуясь бесчинством стихии. Но Сеньке решительно надоели скучные каникулы. Он уже оделся, кинул в карман фонарик, обвязал вокруг пояса кофту и ждал какого-то знака.
Снова залаял пёс, и в ответ ему, из неведомых далей, закричал козодой.
«Отправляйся в путь — шептала птица на своём языке. — Эту дьявольскую ночь ты запомнишь навсегда».
Внезапно хлопнула входная дверь. Дядя Серёжа тихо пробрался в спальню и лёг на кровать, укрывшись одеялом до горла.
— Спокойной ночи, Сенька! — прошептал он после молитвы.
Но услышал дядю Сережу лишь картонный Павлов, строго глядя в пустую комнату.
Через несколько минут Сенька сидел в кузове Газели, забравшись в мешок для рыбы. Немые облака над головой сплелись в ночное кружево, под шум двигателя они тряслись и плясали, а в ватных дырах мелькала Луна. Её разрезали линии электропередач, уходящих во мглу. Очень скоро они закончились, оставив взору лишь небо, холодный ветер и сырой запах волн.
С высоты могло показаться, что Газель едет по воде, волоча за собой пенный след. В стекле заднего вида отступал берег, и лишь редкие огни в окошках напоминали о жизни. А впереди клубилась тьма, и о жизни не напоминало ничего.
Раз в год, во время отлива, уровень воды резко падает, обнажаются корни деревьев, и коряги, и огромные гнезда скользких мокриц. Из воды поднимается Седая коса — песчаная пуповина, связывающая остров с землей. Холодно-белый песок действительно напоминает седую прядь. Дядя объяснял Арсению, что такой эффект достигается из-за меловых залежей под водой. По этому и вода в заливе выглядит не зеленой, а немного перламутровой.
Собрав эти сведения в кучку, Арсений задумался. Что может происходить на совершенно-пустом острове? И что такого загадочного знают о нём отец Василий, и дядя Сережа. В Червичнике о Меловом ходили разные слухи. Его называли и островом смерти, и китовым брюхом, и почему-то, островом голодных скал.
— Ужасная выдалась ночка, почему именно сегодня? — первый голос принадлежал дяде Арсения, учителю математики и природоведения в сельской школе.
— Для благих дел подходит любое время. К тому же, завтра вернется вода, дорога закроется ещё на один год.
Арсений догадался, что речь идет о Меловом острове.
— Люди волнуются, я слышал, что какие-то мальчишки хотели угнать лодку и сплавать на остров. Мы не можем этого допустить. Кроме того, я уже не знаю, как скрывать эти слухи от Сеньки.
Услышав своё имя, мальчик встрепенулся. В комнату ворвался запах дождя, и чего-то страшно-таинственного.
— Это очень благоразумно! — сказал отец Василий. — Тем более, что проблема вышла из под контроля. Вы ведь знаете, о чём я говорю?
— Конечно. Как вы собираетесь попасть на остров?
— Сергей, сын Максима, сопроводит меня. Мы отправляемся через двадцать минут, и я надеюсь, что этой ночью Господь меня не оставит.
— Но всё же, это не безопасно.
— Я хорошо знаю остров. Мне приходилось бывать там раньше. Вы же знаете, Сергей Петрович, какие чудные времена знал Меловой…
Где-то далеко завыла собака. Арсений вздрогнул. Сегодняшним утром он молча сокрушался о том, что за время летних каникул не случилось ничего интересного. Холодный июль сменился скучным августом, и уже совсем близко замерцала желтизной осень, и дорога в город, и школа. А сейчас раззадоренный Сенька с нетерпением ждал, пока мужчины договорят и уйдут. В голове созрел план побега. На встречу приключениям, на встречу ночи, на встречу Меловому острову.
— Сомневаюсь, были ли эти времена чудесными, — фраза неожиданно оборвалась, слова поглотил ветер.
Сенька приподнял голову над подоконником. Его взору открылись две фигуры, словно статуи, вырезанные из воздуха. Черная вода струилась с крыши, ухудшая видимость, а в каждой капельке отражался дядя и отец Василий. Лишь глаза блестели, как огни святого Эльма, а между ними пол метра расстояния и какая-то очень страшная тайна.
— Я чувствую свою ответственность за их души. — слабо прошептал священник. — Вы их не видите, а я как в лесу из этих теней. Они стоят передо мной, каждый день… Сейчас мне нужно зайти к Ерофеевым, а после в путь!
— Храни вас Господь!
Портрет академика Павлова грозно смотрел со стены. Перед его картонным взором метался мальчик. Взрослые разошлись, оставив Арсения наедине с сомнительными затеями.
А за окном дрожали налитые гроздья кишмиша, тропинка бежала вдаль, и упиралась в проломленный забор. Там, в темноте, таился вход в другое измерение. Дышали влагой гнилые доски, жуки проснулись, зачуяв ночь, во мгле кружился свет мокрых, серебрящихся листьев. И дождь лил как из ведра, не на секунду не унимая дробь беспокойных капель.
В такую погоду дома бы сидеть, или смотреть в окно, любуясь бесчинством стихии. Но Сеньке решительно надоели скучные каникулы. Он уже оделся, кинул в карман фонарик, обвязал вокруг пояса кофту и ждал какого-то знака.
Снова залаял пёс, и в ответ ему, из неведомых далей, закричал козодой.
«Отправляйся в путь — шептала птица на своём языке. — Эту дьявольскую ночь ты запомнишь навсегда».
Внезапно хлопнула входная дверь. Дядя Серёжа тихо пробрался в спальню и лёг на кровать, укрывшись одеялом до горла.
— Спокойной ночи, Сенька! — прошептал он после молитвы.
Но услышал дядю Сережу лишь картонный Павлов, строго глядя в пустую комнату.
Через несколько минут Сенька сидел в кузове Газели, забравшись в мешок для рыбы. Немые облака над головой сплелись в ночное кружево, под шум двигателя они тряслись и плясали, а в ватных дырах мелькала Луна. Её разрезали линии электропередач, уходящих во мглу. Очень скоро они закончились, оставив взору лишь небо, холодный ветер и сырой запах волн.
С высоты могло показаться, что Газель едет по воде, волоча за собой пенный след. В стекле заднего вида отступал берег, и лишь редкие огни в окошках напоминали о жизни. А впереди клубилась тьма, и о жизни не напоминало ничего.
Раз в год, во время отлива, уровень воды резко падает, обнажаются корни деревьев, и коряги, и огромные гнезда скользких мокриц. Из воды поднимается Седая коса — песчаная пуповина, связывающая остров с землей. Холодно-белый песок действительно напоминает седую прядь. Дядя объяснял Арсению, что такой эффект достигается из-за меловых залежей под водой. По этому и вода в заливе выглядит не зеленой, а немного перламутровой.
Собрав эти сведения в кучку, Арсений задумался. Что может происходить на совершенно-пустом острове? И что такого загадочного знают о нём отец Василий, и дядя Сережа. В Червичнике о Меловом ходили разные слухи. Его называли и островом смерти, и китовым брюхом, и почему-то, островом голодных скал.
Страница
1 из 8
1 из 8
