Путь

Это почти как алкоголь, только намного необычнее и без похмелья. Даю вам время передумать.

Макс сделал очередной глоток коньяка, бросил недокуренную сигарету в огонь и весело сказал:

— А давай, черт побери! О чем сейчас заботиться? О здоровье? Да может оно и к лучшему будет сдохнуть где-нибудь побыстрее, чем вот так вот жить, как жук, случайно оказавшийся в муравейнике.

Антон с Иваном опасливо переглянулись. Они привыкли к другому Максу: молчаливому, рассудительному и оптимистично настроенному в любой самой сложной ситуации. За все время их путешествия, они еще ни разу не слышали, чтобы он жаловался или терял надежду. Его слова напугали их не меньше, чем мог напугать неожиданно выскочивший из темноты гнилой. Увидев их лица, Макс попытался сдержать смех, но вскоре расхохотался так громко, что откуда-то издалека раздался обеспокоенный голос Якута:

— Эй, вы чего там, совсем с ума посходили?

На этот раз прыснул Иван, догадавшись, что Макс просто валял дурака. Антон по-прежнему сомневался и не мог для себя решить, была ли это шутка, или нет. Макс взял протянутую Иваном самокрутку, быстро раскурил и, надолго задержав дурманящий дым в легких, выпустил горячие белые клубы в прохладный ночной воздух. Затем он передал эстафету Ивану, который не рассчитал свои силы и зашелся в приступе сухого кашля, продирающего горло до слез. Антон смотрел на все это действо затуманенным взором, открыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг почти пустая бутылка выпала из его рук на землю, а сам он резко завалился на бок, после чего ночную тишину пронзил громкий храп. Макс с Иваном закатились неудержимым смехом, в котором больше было глупости, чем искреннего веселья. Трава попалась хорошая, эффект оказался практически моментальным.

Какое-то время Якут со своего наблюдательного пункта на крыше высокой беседки слышал только непрекращающийся безумный смех.

— Психи, мать их, — пробормотал он и потеплее укутался в свою куртку, ощущая нарастающий холод сибирского лета. Трудно было представить, что не так давно они изнывали от жары и зноя.

Примерно через час смех утих, и до Якута стал доносится тихий гул двух спокойных голосов, под который очень сильно захотелось вздремнуть. Чтобы случайно не вырубиться и не подвергнуть остальных опасности, он слез с крыши и, вытащив из-за пояса огромных размеров кинжал, отправился на обход.

— Я ведь не соврал, — сухо произнес Макс, шевеля веткой дотлевающие головешки.

Недопитая бутылка коньяка стояла рядом на земле. Антон лежал, как мертвый, и только притихший, но равномерный храп напоминал о том, что он был еще жив. Иван, постелив какую-то тряпку, сидел задом на земле, спиной прислонившись к широкому бревну, на котором сидел до этого. Глаза его были закрыты, но он не спал, и спать не собирался.

— Не соврал о чем? — тихо спросил он, не открывая глаз.

— О том, что не курил уже лет семь.

— Травку, или вообще?

— Вообще. Я начал курить с семнадцати лет, начав учиться в университете.

— Как так получилось?

— Даже не знаю… Многие друзья и знакомые из моего нового круга общения курили, и началось все с курения «за компанию». То есть мне не особо нравилось, но казалось, что с сигаретой было проще поддержать беседу и настроиться на волну собеседника.

— Извини, Макс, но звучит, как бред.

— Согласен, бред, — Макс протянул руку к бутылке, ненадолго замер и отдернул ее, как от чего-то опасного. — Но так казалось.

— И как же случилось, что ты начал курить постоянно?

— Это еще больший бред…

— Мне интересно.

Макс взглянул на умиротворенное лицо Ивана. Его огненно-рыжие волосы в свете догорающего костра казались ослепительно желтыми, чуть ли не белыми. Щеки и нос были покрыты веснушками, и, несмотря на обтянутые скулы и какую-то подростковую худобу, выглядел он в тот момент счастливым и спокойным. В последнее время, мало кто из них мог себе такое позволить.

— Через какое-то время мне стало неудобно, что я постоянно стреляю сигареты у других. И я стал покупать свои.

Иван негромко усмехнулся.

— У меня не было прямой зависимости от курева. Я курил с друзьями, но дома, один или с семьей, я спокойно существовал без единой сигареты. Я мог неделями не курить, будучи где-нибудь далеко от курящих компаний. Пачка сигарет могла лежать в моем кармане так долго, что она превращалась в помятый и пропитанный потом комок бумаги с рваными сигаретами внутри.

— Ты так и не закурил? — спросил Иван и шумно зевнул, поглубже укутавшись в свою куртку.

Ночной воздух пропитался лесной прохладой и свежестью.

— Если бы, — вздохнул Макс и тоже поежился от внезапно накатившего холода. — Несколько лет я так и курил — только в компании. Однако со временем мой организм не выдержал, и я уже по-настоящему пристрастился.