Добавить в моё избранное
25 мин, 17 сек 13989
Здесь ничего не было и теперь нужно было думать над тем, как выбраться из подземелия, но вдруг солдат заметил, что в центре стены кладка кирпичей совсем другая чем в остальной части подвала. Похоже здесь замуровывали какой-то проход. Тайна за ним. Да! Там, за этой кладкой должна быть какая-то тайна…
Ушной выдернул штык и бросился крошить цементный раствор между камнями. Под ногами что-то противно скрежетало, боец посветил туда совсем уже тусклым светом фонаря у увидел на земле допотопные ржавые мастерки с кусками окаменевшего цемента на них. Те, кто возводили здесь эту стену, очень спешили и даже не забрали инструменты…
Да, они действительно очень спешили, работали на скорую руку при свете сильно дымящих факелов. Раствор был — сплошной песок и легко крошился под клинком штык-ножа. Довольно скоро Ушной выковырял довольно большой камень, за ним второй, третий. Спрятав шьык, он принялся лупить по каменной кладке ногами и под ударами его тяжелых сапог камни посыпались в открывшееся отверстие. Очень скоро пролом расширился так, что он уже мог в него пролезть. Фонарик едва светил, то почти угасая, то на последнем издыхании загораясь ярко. Из черного провала веяло необъяснимым страхом и могильной сыростью.
«Это наверно ошибка. Нет там никакой тайны и быть не может. Уходи, уходи пока не поздно»… — вкрадчиво шептал ему внутренний голос, но Ушной, отбросив все страхи и сомнения, переступил через стену.
— Чего ты боишься, парень! Вперед к богатству, к сокровищам! — громко подбодрил он сам себя, но его голос гулко растворился во мраке. Боец перебросил вторую ногу и соскочил вниз, пол здесь был ниже чем в предыдущей комнате. От неожиданности Ушной подскользнулся и выронил фонарь и тот, как ни странно, засветил ярче. Солдат поднял фонарь и осмотрелся, кругом теже мрачные влажные стены, покрытые слизняками, под сапогами противно чавкает густая жижа мокрой земли. В дальнем углу сырого подвала свет фонаря выхватил неясное темное пятно — возвышение над землей. Там что-то было! И Ушной бросился к неизвестному предмету.
Первое что он увидел — массивный блестящий крест, он лежал на большом, похожем на гроб, сундуке, опутаном толстыми ржавыми цепями.
«Вот! Вот он клад! Мечта голодного детства! Ах, какой большущий сундук! Там, наверное, так много драгоценностей!»
Солдат подскочил к ящику, смахнул с крышки крест и принялся стаскивать с него цепи. Они были очень тяжелыми и сильно проржавели. Ушной попробовал раскалывать метал штыком, — с глухим звоном лопнуло одно звено, затем, почти сразу второе. Он поспешно отбросил куски цепи в сторону. С противным скрежетом лопнуло звено на третьей обмотке цепи, еще две и ящик можно будет открыть… Вдруг бойцу показалось, что внутри ящика кто-то или что-то зашерудело, он на мгновение остановился, но ничего не услышал и продолжил ковырять штыком цепь. Вот лопнуло еще одно звено — четвертая обмотка соскользнула в грязь, руки Ушного лихорадочно дрожали, мысли путались: вот оно богатство и счастье, сытая безбедная жизнь, кождый день по два, нет — по три «эскимо», в кино можно будет ходить когда захочешь, на любой сеанс, а еще … хлеб… Будет есть только белый хлеб, свежий, ароматный и пирожные…
Под его сильными руками лопнуло звено на последней — пятой обмотке цепи, он сбросил ее и попытался поднять крышку, она не двинулась с места. По краям крышка была прибита гвоздями, их широкие ржавые шляпки кое-где торчали из дерева. Ушной просунул в стык между половинками ящика штык и налегая всем телом стал разжимать щель. Гвозди с противным скрежетом поддавались. Наконец он отложил фонарь и просунул в образовавшуюся широкую щель руки, почудилось, будто изнутри ящика дует ледяной ветер. Пальцы потонули в липкой, холодной оббивке. Не обращая внимания на мерзкую слизь, солдат изо всех сил тянул на себя крышку странного ящика. Неожиданно дерево громко хруснуло и Ушной вместе с крышкой шлепнулся на грязный пол. Сбросив с себя потрескавшуюся крышку, он схватил фонарь и нетерпеливо заглянул в ящик. Внутри, сложив руки с непомерно длинными ногтями, лежал неразложившийся труп с бледно-желтым лицом. Солдат вздрогнул, отпрянул от гроба и вдруг: мертвец, открыв глаза, медленно поднялся из своего векового лежбища. От страха горло Ушного сжалось, он хотел закричать, но будто чья-то невидимая сильная рука сжала его еще крепче. Оживший человек повернулся и посмотрел в упор на Ушного. Солдат успел еще удивиться неестественной желтизне его глаз.
«Уходи! Беги отсюда!» — надломленно кричал внутренний голос, но страх сковал все его тело, ноги стали ватными и непослушными. Мертвец медленно выбрался из гроба и как-то неуверенно, на несгибающихся ногах, направился к солдату. На нем был ветхий старомодный сюртук, опутаный густой слипшейся паутиной, узкие штаны и потрескавшиеся сапоги с ржавыми шпорами. Бледное лицо обрамляли длинные черные как смоль волосы, в них копошилось несколько длинных молочно-розовых червей.
Ушной выдернул штык и бросился крошить цементный раствор между камнями. Под ногами что-то противно скрежетало, боец посветил туда совсем уже тусклым светом фонаря у увидел на земле допотопные ржавые мастерки с кусками окаменевшего цемента на них. Те, кто возводили здесь эту стену, очень спешили и даже не забрали инструменты…
Да, они действительно очень спешили, работали на скорую руку при свете сильно дымящих факелов. Раствор был — сплошной песок и легко крошился под клинком штык-ножа. Довольно скоро Ушной выковырял довольно большой камень, за ним второй, третий. Спрятав шьык, он принялся лупить по каменной кладке ногами и под ударами его тяжелых сапог камни посыпались в открывшееся отверстие. Очень скоро пролом расширился так, что он уже мог в него пролезть. Фонарик едва светил, то почти угасая, то на последнем издыхании загораясь ярко. Из черного провала веяло необъяснимым страхом и могильной сыростью.
«Это наверно ошибка. Нет там никакой тайны и быть не может. Уходи, уходи пока не поздно»… — вкрадчиво шептал ему внутренний голос, но Ушной, отбросив все страхи и сомнения, переступил через стену.
— Чего ты боишься, парень! Вперед к богатству, к сокровищам! — громко подбодрил он сам себя, но его голос гулко растворился во мраке. Боец перебросил вторую ногу и соскочил вниз, пол здесь был ниже чем в предыдущей комнате. От неожиданности Ушной подскользнулся и выронил фонарь и тот, как ни странно, засветил ярче. Солдат поднял фонарь и осмотрелся, кругом теже мрачные влажные стены, покрытые слизняками, под сапогами противно чавкает густая жижа мокрой земли. В дальнем углу сырого подвала свет фонаря выхватил неясное темное пятно — возвышение над землей. Там что-то было! И Ушной бросился к неизвестному предмету.
Первое что он увидел — массивный блестящий крест, он лежал на большом, похожем на гроб, сундуке, опутаном толстыми ржавыми цепями.
«Вот! Вот он клад! Мечта голодного детства! Ах, какой большущий сундук! Там, наверное, так много драгоценностей!»
Солдат подскочил к ящику, смахнул с крышки крест и принялся стаскивать с него цепи. Они были очень тяжелыми и сильно проржавели. Ушной попробовал раскалывать метал штыком, — с глухим звоном лопнуло одно звено, затем, почти сразу второе. Он поспешно отбросил куски цепи в сторону. С противным скрежетом лопнуло звено на третьей обмотке цепи, еще две и ящик можно будет открыть… Вдруг бойцу показалось, что внутри ящика кто-то или что-то зашерудело, он на мгновение остановился, но ничего не услышал и продолжил ковырять штыком цепь. Вот лопнуло еще одно звено — четвертая обмотка соскользнула в грязь, руки Ушного лихорадочно дрожали, мысли путались: вот оно богатство и счастье, сытая безбедная жизнь, кождый день по два, нет — по три «эскимо», в кино можно будет ходить когда захочешь, на любой сеанс, а еще … хлеб… Будет есть только белый хлеб, свежий, ароматный и пирожные…
Под его сильными руками лопнуло звено на последней — пятой обмотке цепи, он сбросил ее и попытался поднять крышку, она не двинулась с места. По краям крышка была прибита гвоздями, их широкие ржавые шляпки кое-где торчали из дерева. Ушной просунул в стык между половинками ящика штык и налегая всем телом стал разжимать щель. Гвозди с противным скрежетом поддавались. Наконец он отложил фонарь и просунул в образовавшуюся широкую щель руки, почудилось, будто изнутри ящика дует ледяной ветер. Пальцы потонули в липкой, холодной оббивке. Не обращая внимания на мерзкую слизь, солдат изо всех сил тянул на себя крышку странного ящика. Неожиданно дерево громко хруснуло и Ушной вместе с крышкой шлепнулся на грязный пол. Сбросив с себя потрескавшуюся крышку, он схватил фонарь и нетерпеливо заглянул в ящик. Внутри, сложив руки с непомерно длинными ногтями, лежал неразложившийся труп с бледно-желтым лицом. Солдат вздрогнул, отпрянул от гроба и вдруг: мертвец, открыв глаза, медленно поднялся из своего векового лежбища. От страха горло Ушного сжалось, он хотел закричать, но будто чья-то невидимая сильная рука сжала его еще крепче. Оживший человек повернулся и посмотрел в упор на Ушного. Солдат успел еще удивиться неестественной желтизне его глаз.
«Уходи! Беги отсюда!» — надломленно кричал внутренний голос, но страх сковал все его тело, ноги стали ватными и непослушными. Мертвец медленно выбрался из гроба и как-то неуверенно, на несгибающихся ногах, направился к солдату. На нем был ветхий старомодный сюртук, опутаный густой слипшейся паутиной, узкие штаны и потрескавшиеся сапоги с ржавыми шпорами. Бледное лицо обрамляли длинные черные как смоль волосы, в них копошилось несколько длинных молочно-розовых червей.
Страница
4 из 8
4 из 8
