Легенда Кирничской долины

Шарлотта открыла глаза, улыбнулась и обхватила ручонками лесника за шею.

Свен ненамного опередил солнечный диск. Когда парень вошёл в деревню, тот только начинал подниматься из-за леса.

Сибилла уже сидела на своём крыльце, подняв морщинистое лицо в ожидании первых лучей. Свен остановился в нескольких шагах.

— Прекрасное утро, Свен!

Парень кивнул, словно старуха могла видеть. Она поманила его пальцем. Лесник подошёл ближе, прижимая к груди спящую Шарлотту.

— Этой ночью Чёрный Полуночник ушёл ни с чем. Может, и не приходил вовсе? Может, он оставил, наконец, в покое наших бедных детей? — бормотала старуха.

— Как только народ соберётся на площади, я скажу имя Чёрного Полуночника, — решительно заявил Свен.

Костлявая рука слепой крепко вцепилась в его запястье.

— Доведи меня до площади, Свен!

Парень лишь пожал плечами. Так они и шли по деревне; молодой лесник с ребёнком на руках и слепая старуха, вцепившаяся в рукав его охотничьей куртки.

— Смотри, не ошибись, Свен! — несколько раз по дороге сказала старая женщина.

Весть о том, что этой ночью никто из детей не пропал, облетела деревню. Альтендорфцы спешили на площадь перед кирхой. Когда Свен с Шарлоттой и Сибиллой добрели туда, вся деревня уже собралась. Все радостно обсуждали прошедшую без происшествий ночь. Глаза большинства родителей были красными от бессонницы.

Из кирхи вышел пастор и предложил вознести благодарную молитву. Затем крестьяне обратились к Уве.

— Ни на одном из домов звезды не было. Уве, являлся тебе прошлой ночью Чёрный Полуночник?

Всезнайка посмотрел на Свена, стоящего в толпе. Радостные альтендорфцы не замечали ни молодого лесника с ребёнком на руках, ни старой Сибиллы, стоявшей рядом.

— Приходил ко мне прошлой ночью проклятый Полуночник! И звезду я нарисовал на его доме!

Уве указал на Свена. И только сейчас люди с изумлением обратили внимание на неженатого, горбатого и кривого лесника, на руках которого спала очаровательная малышка. Тому не оставалось ничего другого, как выйти на середину круга.

— И сегодняшней ночью приходил ко мне Чёрный Полуночник! — возвысил голос Всезнайка. — Глаза его горели дьявольским огнём, а изо рта шёл серный дым. Уве, сказал он, передай им, — он обвёл взглядом толпу крестьян, — что теперь приду в любую ночь и без предупреждения. Проклятье усугубилось, и длиться оно будет вечно. А всё потому, что наш лесник спрятал от него чужое дитя!

Радость на лице людей сменилась страхом. И гневом, когда смотрели на Свена с ребёнком. Зловещая тишина воцарилась на площади.

— Прекрати пугать народ, Уве! — раздался молодой голос лесника. — Нет никакого проклятья! Я знаю, кто Чёрный Полуночник!

Толпа ахнула и подалась к нему.

— Откуда у тебя ребёнок, Свен?

Спросил, конечно же, Хайнц, любопытство которого родилось прежде него самого.

Лесник рассказал о том, как нашёл брошенного ребёнка в старом боне. Рассказал и о событиях сегодняшней ночи. Пусть не так складно, как Уве, но его никто не перебивал.

— Около своего крыльца я обнаружил след. След, как след, но башмаки такие только у одного человека в нашей деревне. Башмаки те сделаны в Лихтенхайне, тамошним мастером Зельцем.

Свен подошёл к пастору и пристально взглянул в бледное лицо Фрица — церковного сторожа, стоявшего рядом. Затем посмотрел на его ноги, обутые в полуразвалившиеся башмаки.

— А где твои новые башмаки, Фриц? Те, в которых ты на прошлогодний день Реформации купил в Лихтенхайне? Ведь это ты сегодня ночью приходил за Шарлоттой?

Белый как известь Фриц выпучив глаза, беззвучно разевал рот. Он был похож на рыбу. Переводил взгляд со Свена на пастора. И ещё искал кого-то в толпе.

Альтендорфцы сжав кулаки, двинулись к нему. Впереди был кузнец Вилле, младший сын того самого Бруно, который лично вздёрнул жида Соломона.

Но тут церковного сторожа закрыл своим тщедушным телом пастор Маркус.

— Не повторяйте ошибки, альтендорфцы! Мы же даже не выслушали беднягу.

Фриц потянул пастора за рукав и тот наклонил к нему ухо.

— Он хочет сказать мне что-то. Мы зайдём в кирху.

Через пару минут пастор один вышел из дверей церкви.

— Фриц говорит, что башмаки у него два дня назад украли.

— Чего только не скажешь, чтобы сохранить жизнь! — выкрикнул Вилле.

— Я верю ему, — отвечал пастор. — Он богобоязненный лютеранин и честный человек.

— Отдайте сторожа добровольно! — кричали из толпы. — Не вынуждайте нас совершать насилие в стенах Божьего храма.

Тут вперёд вышла старая Сибилла.

— Вилле, — обратилась она к кузнецу, — Как ты думаешь, сколько лет Фрицу?

Тот почесал косматый затылок.

— Где-то около сорока.

— А Полуночник творит свои тёмные дела столько же.