Двоедушник

Узкая дорога, свернуть с которой означает разбить машину или даже убиться самому. Справа высоченные плиты бетонного забора, отгораживающего от мира склады железнодорожной станции. Слева отнюдь не радуют глаз высокий бордюр и густая лесопосадка, начинающаяся в метре от дороги.

Оба ждали характерный звук удара, осколков стекла, бьющих в лицо. Оба были настолько заворожены, что ничего не предпринимали и не собирались закрывать глаз. Вместо удара раздался глухой хлопок, словно по машине хлестнули мешком или выбивали половичок из-под входной двери. Едва прикоснувшись к лобовому стеклу, тело незнакомца рассыпалось пыльным облаком, которое переменило цвет на серый и мгновенно обволокло «шестерку», окутав ее. Толстые щупальца стремительно вползли в салон автомобиля через открытые треугольники форточек, впились в глаза Геши и Дюши, заткнули им рты и носы.

Машина стояла, уперев в бордюр переднее колесо. С пыхтением переводя дыхание, отходя от странного происшествия, Геша и Дюша сидели, глупо таращась в сторону лесопосадки. Никто не решался заговорить первым, словно это означало бы признать себя виновным в случившемся. Даже необходимости в словах у мужчин не возникало. Хмель как ветром сдуло, будто унесло вместе с непонятным облаком серой пыли.

Щелк! Пс-с. Щелк!

Донесшиеся с заднего кресла звуки так испугали и заставили внутренне сжаться, что Дюша не сразу нашел в себе силы обернуться и проверить запасы баночного пива, в сохранности которого усомнился.

На заднем кресле сидело нечто. От вида существа Дюша вцепился приятелю в плечо до хруста костяшек, одновременно с этим шепнув Геше:

— Не оборачивайся, браток. Не надо.

— Кто там? — севшим голосом насмерть перепуганного подростка осведомился Геша, борясь с желанием поднять взгляд на зеркало заднего вида.

— Ты Смерть? — спросил Дюша у нежданного пассажира.

Вопрос приятеля задел Гешу, и он не выдержал, взглянул в отражение. Ему открылось лицо с кожей человека, с человеческими бровями, ушами. Словно у кого-то неаккуратно срезали лицо и натянули на круглую голову магазинного манекена.

Геша посмотрел в глаза незнакомца, которые заполняло что-то белое, как если бы густой дым блуждал в них, и черные нити скользили в глубине этого дыма. У существа отсутствовал нос. Его заменяла двойная складка, глубоко утопленная в центр лица. Бесшумно открывалась и закрывалась верхняя ее половина, замирала, затем двигалась нижняя, западая внутрь и короткое время спазматически подергиваясь. Кошмарно широкий рот, лишенный губ, открылся, являя крупные клыки. После такого Геша уже не мог отыскать в морде незнакомца ничего человеческого. Уже и кожа не казалась ему принадлежащей кому-то из людей и всего лишь натянутой на манекен.

Существо выпустило изо рта немыслимо длинный черный язык, сплошь покрытый желтоватыми наростами. Он зашевелился, собираясь кольцами, стал извиваться подобно змее, живущей своей, отдельной от единого целого жизнью. Острый кончик языка обратился в сторону Дюши.

— Ты меня убьешь? — совсем уж по-детски спросил Дюша, и язык чудовища в ту же секунду выстрелил ему в грудь, с хлюпаньем погрузился в горячую плоть, не позволяя драгоценной крови пропасть даром.

Пробив ограждение моста, «шестерка» перевернулась и полетела на железнодорожные пути. Приземлилась машина точно перед локомотивом, медленно тянувшим к станции платформы, груженные бревнами, брусом и досками. Многотонный монстр разорвал на куски, перемолол автомобиль, и без того сильно смятый в результате падения. По путям разлился бензин, наполнил легкий предрассветный воздух своими едкими парами, и, чтобы полыхнуть, ему хватило искры.

— Филиппов затормозил, и тут ка-ак жахнет! Огонь выше окон взметнулся, — рассказывал помощник машиниста. — Я уж подумал, вдвоем в кабине сгорим, да нет, огонь понемногу улегся, тут уж мы выскочили, стали тушить. Огонь все больше машину жег.

— Все больше… все больше машину, — некрасиво передразнил начальник станции, придирчиво осматривая закопченный локомотив. — Внутренние повреждения наверняка есть. Вон, до боковых окон кабины огонь явно не добрался, но они же отчего-то треснули.

Помощник машиниста недоуменно уставился на начальника и, почесывая подбородок, вполголоса произнес:

— Петр Петрович, они и были треснутые.

Начальник станции быстро огляделся в поисках кого-нибудь, кто мог ненароком услышать протесты не самого умного из его работников. Рядом с ними свидетелей разговора не оказалось. Грозно посмотрев на помощника машиниста, Петр Петрович приложил палец к губам, потом пояснил:

— Страховая запросит предварительный перечень повреждений и расчет стоимости по восстановлению локомотива. Ты понял, к чему я?

— Как не понять? Понял.

— Филиппов сильно поранился?

— Не особо, хотя выглядело страшно, — молодой работник поморщился, вспомнив рану, и дернул плечами.