Двоедушник

Левая щека у него припухла, левый глаз покраснел, как при конъюнктивите, и без замирания сердца смотреть на опера было невозможно.

— Тебе же Коля средство какое-то дал? — спросил Миккоев, когда коллега со стонов перешел на кряхтенье.

— Я не стал брать.

— Я взял, — ответил Володя и полез в карман брюк.

— На кой черт? — проворчал Макаров, уставившись на пассажира воспаленным глазом, отчего стал похож на разъяренного быка.

— Да не могу больше смотреть на тебя перекошенного и завывающего. Того и гляди, у самого зубы разболятся.

— Не буду я эту дрянь. Выкинь.

Миккоев стал осторожно разворачивать крошечный конвертик, сложенный из клочка газеты, вспомнив, как подобные делала его бабушка, считая, что таким образом ее целебные травяные сборы дольше сохраняют силу.

— А может, поедем в больницу? — спросил он.

— Не-не, — замахал руками Макаров, и на резкие движения зубной нерв ответил острой болью, прямо-таки выжигавшей челюсть изнутри.

Он заколотил кулаками по коленям, громко постанывая.

— Смола, — констатировал Володя, разглядывая грязно-желтый кусочек размером с четверть ногтя, похожий на каплю.

— Смола, — согласился Макаров и, стоило специфическому запаху распространиться по салону, перебив даже мощный ароматизатор, добавил: — Хвойная.

— Коля у нас по наркоте не проходил? — пошутил Володя, но поймав на себе недовольный взгляд коллеги, передал ему конвертик со словами: — Тогда держи, болезный.

— Проглотить или разжевать? — спросил Макаров.

— Нежно пососи, — предложил Володя.